Госпожа Орингер - Алек Д'Асти
Рита откинула назад голову, словно подставляясь взбешенному Орингеру, требуя, умоляя его о помощи. Широкие застежки корсета жалобно хрустнули. Тонкие скобки посыпались вниз, плотная ткань разошлась в стороны, выпуская.
Борх развернул освобожденную по пояс Аритэ к окну, подставляя ее под свет фонаря, и высмотрел оставшиеся на ее коже яркие следы от злого давящего плена, оглаживая плотно, жарко, так, что дышать Рите стало еще сложнее, чем в панцире до этого. Пришлось закрыть глаза, обернуться, сунуть руки вояке под рубашку, вцепиться в твердую спину, прильнуть, прижаться, забыть обо всем и вдобавок сойти с ума, отвечая, отвечая, снова отвечая на его поцелуи. Темнота и жадные уверенные ласки сжали нутро жгучей, полыхающей, грохочущей жаждой… бурей, необходимостью.
Воздух покачнулся и двинулся куда-то в сторону, трогая прохладой голые спину и плечи. Промелькнула дверь, коридор… и сердитый фонарь заглянул уже в другое окно, подсвечивая узорчатую красную вышивку на покрывале широкой кровати. Аритэ будто со стороны услышала свой срывающийся стон и низкое, вибрирующее: «Ри-и-ита…» – в ответ.
Между покрывалом и тяжелым Борхом было очень тесно. Сплошное замкнутое пространство. Плен. Другой плен. И тягучее, монотонное, все нарастающее возбуждение. Аритэ вновь сдавалась собственному кайфующему телу. Сдавалась, но уже не в одиночку. Вдвоем было не вдвойне, а почти невыносимо. По-другому.
Как будто кто-то подстроил эту их обоюдную вспышку заранее. Очень давно придумал их только друг для друга, покрутил, потрепал, приложил о стенку – старательно, до кровавой юшки, и сцепил наконец неразрывно, любовно, пламенно, а под финал уже торопливо, сильно, и так хорошо, что Рита сорвалась из стонов в короткие выкрики и, подаваясь навстречу, попыталась не отпускать черного взгляда Орингера, но все равно очень скоро, зажмурившись, провалилась в собственный оглушительно-острый оргазм, негу. Другой плен.
* * *
– Ри-и-ита, стой, ну куда тебя понесло, а? Ночь-полночь.
– К себе, во флигель. Я подумала, что ты захочешь… как там… чтобы никто не жужжал над ухом.
– Перестань, ложись обратно. Я хочу с тобой спать. Достаточно внятно приказал? Если упрешься, я уйду вместе с тобой и буду спать у тебя во флигеле. С тобой.
– Я ворочаюсь, Борх. И бормочу, и…
– О, стоп, стоп, я по этому поводу кое-что вспомнил и сейчас, э-э-э, продолжу поражать твое воображение. Стихами!
– Ты пугаешь меня. Ох, горячий, как печка.
– Тш-ш-ш, закрой глаза и слушай, я тебе промурлыкаю кусочек…
Бормочется?
Видно, устала ворочаться?
Ты в сон завернись и окутайся им.
Во сне можно делать все то, что захочется,
Все то, что бормочется, если не спим.
Не спать безрассудно,
И даже подсудно, —
Ведь все, что подспудно, кричит в глубине.
Глазам твоим трудно.
В них так многолюдно.
Под веками легче им будет во сне1…
Глава 5. Тихий угол
Рита, закрыв глаза, прислушалась к окружающему ее строению.
Сквозняки. Тихие, задорно посвистывающие, прохладные – обугленный дом вновь обрел свое дыхание. Пока что робкое, будто в сомнениях: «А стоит ли?..»
Стены полностью очистили от копоти. Над ними уже красовалась новая высокая крыша со сложной обрешеткой, почти все окна с проемами затянули пленкой, но по дому все равно гуляли сквозняки.
Аритэ вздохнула, открыла глаза и вновь озадаченно уставилась себе под ноги – на темной, еще встопорщенной по углам подложке были разложены доски – образцы для будущего пола: серые плашки с Лисьей планеты, прохладно-белесые с Синей, желтая сосна оттуда же, местное черное дерево с дальних островов, необычно красноватое с необитаемой Си-рэкс, синтетическое покрытие под светлый дуб…
Госпожа архитектор раздраженно вздохнула: «Все не то!» – пристроила свою сизую инфопластину на ближайший, усыпанный стружкой контейнер и направилась к выходу.
Кудрявая трава наконец отцвела, засыпав все вокруг хрупкими, тонкими лепесточками, словно снегом. Заполонивший окрестности серый моросящий дождь отступил, обнажая мокрую и пустую посадочную площадку – огромный перевозчик Орингера, вместе с самим Орингером, уже которую неделю пребывал вне стана. Рита замедлила шаг, вспоминая: «Хм, сколько его уже нет? Мы поссорились две, три… почти месяц назад. Прошло двадцать семь дней и восемь часов. Вернее, восемь с хвостиком. Сама виновата. Наверно, стоит быть с ним помягче. Впрочем, а стоит ли?..»
– Рита, я не понял, в чем дело?!
– Не нужно усложнять, Борх. Все просто. Секс и добрососедские отношения. Добрососедский секс. Когда пресытишься, будет «здрасте-ну-и-погода-опять-дождь-всего-хорошего». По-добрососедски. Такой вот план.
– Какой, нахрен, план?! Выходи за меня, Рита! Ты – моя!
– Нет. Ты что-то перепутал. Тебе нужна семья, а мне – лишь тихий угол.
– Чушь! Ночью у тебя таких мыслей почему-то не…
– Бывших торчков не бывает, Борх. Считай, что я подсела на тебя. Подсела, не более того. Чуешь, где правда, или подсобить?..
По белому цветочному ковру Аритэ, понурившись, добрела до стеклянного флигеля, потянула на себя дверь и вздрогнула от негромкого оклика сзади:
– Сиятельная госпожа? – один из молчаливых адъютантов наконец-то обрел дар речи, сообщая ей важное. – Командующий вылетел из Дока, скоро будет здесь, и…
Рита промолчала, настороженно уставившись на докладчика, и тот, почесав затылок, продолжил:
– Кхм… вам надлежит собрать свои вещи и ожидать отправки к месту вашего будущего пребывания. Транспортник будет готов в течение получаса. Оденьтесь потеплее.
Аритэ растерянно моргнула.
Адъютант смущенно отвел взгляд, вздохнул и ретировался.
Аритэ осмотрела свой флигель, покосилась на белеющий в стороне оживший дом под высокой крышей и прошептала: «Добрососедские отношения… чушь. Просто гормональный компот. Иллюзия. С глаз долой… хорошо. Принято, командующий», – и отправилась собирать вещи, решительно хлопнув дверью.
* * *
Бирюзово-голубой ледник покрывал почти весь северный континент планеты и временами утробно грохотал где-то в своей древней глубине.
Вниз от него, по обросшему упрямой серой травой склону, сбегали дорожки ручейков и мелких речушек, наполняя холодное озеро. С вершины холма можно было разглядеть каждый камешек под толщей прозрачной колкой воды и длинные стебли не менее упрямых, чем серая трава, водных растений.
Рита подышала прохладным запашистым воздухом, едва заметно улыбнулась: «Чудесный край», – поправила капюшон куртки и неторопливо направилась в обход еще одного холма, к окруженному темными сопками заливу.
За Аритэ проследовала свита из нескольких десятков разноцветных зондов-наблюдателей Орингера. Рита, мельком оглянулась на них через плечо, хмыкнула и легко тронула подбородок. Из-под ворота ее просторного свитера немедленно высунулся багряный усик, тихонько огладил хозяйке шею, ухо и
