Апельсиновый вереск. Дорога возврата - Вайолет Девлин
Девушка повернулась к принцу. От Его Высочества Хейдена исходила удивительная аура спокойствия. Даже не видя его лица и тела, он показался Этери сильным человеком.
Предположение подтвердилось, когда мужчина уверенно положил руку на ее талию и сжал ее ладонь. Придворные дамы шептались, что эрцгерцог серьезно болен, поэтому он не интересуется светской жизнью. Другие говорили, что его мать изменила императору с фейри, и Его Высочество вынужден носить маску, чтобы скрыть уродство.
Этери не сказала бы, что перед ней больной человек. Принц держался стойко, умело направлял ее в танце и даже помог ей, когда она случайно оступилась.
И почему он только допускает такие отвратительные слухи про себя?
— Вы меня поразили, — спустя минуты молчания, который показались Этери вечностью, произнес мужчина. — Таким умением не поддаваться панике, действовать быстро и решительно обладает не каждая девушка.
— Очень грубая лесть, Ваше Высочество, — в шутку сказала Этери. — Я уже сталкивалась с ситуациями, подобно этой, и знала, что делать.
— В таком случае, леди Гасперс спас ваш богатый опыт, — его лицо так и оставалось скрыто непроницаемой маской, однако в голосе прорезалась улыбка.
— Так и есть, — улыбнулась кончиками губ Этери. — До меня доходили слухи, что вы никогда не танцуете на балах…
И это подтверждалось бесчисленными удивленными взглядами придворных. Мужчины наблюдали за танцем эрцгерцога растерянно, а дамы провожали их пару завистливыми взглядами.
— Не верьте слухам, — последовал ответ Его Высочества. — Слухи — это либо сильно приукрашенная правда, либо откровенная ложь.
— А в этом случае?
Мужчина остановился. Музыканты доиграли произведение. Его Высочество Хейден собирался что-то сказать. Возможно, ответить на вопрос, а возможно, пригласить ее на прогулку по Зимнему Саду, но он не успел.
Этери ощутила, как нагрелся и потяжелел на ее груди амулет. Она схватилась за шею, ей стало нечем дышать. Кажется… амулет переставал действовать.
— Мне нужно идти… — прошептала она и бросилась прочь из зала.
Выбежав к главному холлу, девушка споткнулась и упала, успев только вытянуть перед собой руки. Этери глубоко дышала, пытаясь поймать воздух ртом. Ничего не выходило. Она попыталась подняться, схватившись за статую ярой лошади. Но стало лишь хуже.
Перед глазами потемнело, а тело пронзила острая боль. Этери потеряла сознание.
Авалона
Высокий воротник бального платья душил всадницу. Она с тоской посмотрела на воинов, облаченных в удобные зеркальные доспехи, на оружие в их руках и маски, скрывающие лица. Сейчас бы Авалона отдала все на свете, даже за старомодные латы и какой-нибудь затупленный клинок. Но ничего подобного дамам не дозволялось. Исключением являлась только Изабелла дэ Лаудер, женщина, возглавляющая Астровый Совет.
— Позвольте пригласить вас на танец? — спросил незнакомый Авалоне мужчина. Его глаза лихорадочно блестели. Он успел порядочно выпить, хотя праздник только начинался.
Хэлла раздраженно выдохнула и вытянула вперед руку с зажатым в пальцах хрустальным бокалом. Это означало, что леди танцевать не собирается. Тем более с каким-то пьянчужкой.
Стараясь не обращать внимание на откровенно раздевающий взгляд мужчины, Авалона процедила сквозь плотно стиснутые зубы:
— Не позволю. Уходите.
Мужчина, казалось, остался разочарован. Но его разочарование никак не могло сравниться с разочарованием Авалоны дю Лак, так и не отыскавшей в зале Фонзи. Отвергнув десяток предложений потанцевать, всадница взяла бокал с горячим вином и кружила по залу в поисках хьенда. Она видела, как Этери танцевала с Брэмом Гасперсом, как Иэн о чем-то беседовал с пожилым мужчиной, одним из советников, и невольно отметила красоту танца Кевина и Фейт, решивших не привлекать к себе много внимания и притвориться замужней парой.
А Фонзи нигде не было.
Когда двери в зал торжественно распахнулись, Авалона испытала смешанные чувства при виде младшего принца. Она была готова поклясться, что видела его впервые, не смотря на множество плодящихся слухов. И все же, его походка показалась ей знакомой. Всадница настороженно проследила за тем, как он занимает трон, и вдруг поняла, что Его Высочество ее не пугает, а наоборот. Внушает уверенность и доверие.
Глупость какая…
Потеряв всякую надежду разыскать Фонзи, Авалона двинулась в сторону выхода. Она могла попробовать поискать его в других помещениях дворца. Безвыходность ситуации огорчала, музыка раздражала, а фальшивые улыбки на лицах придворных так и хотелось стереть какой-нибудь старой тряпкой.
В конечном итоге Авалона покидала бальный зал злая. Неудивительно, что препятствие, с которым она столкнулась на выходе, послужило катализатором ее гнева. Она врезалась во что-то мягкое, быстро отскочила и, набрав в легкие побольше воздуха, выпалила:
— Смотрите, куда идете! Вы едва не сбили меня с ног!
— О, прошу прощения.
Всадница вздрогнула и резко подняла глаза.
Перед ней стоял улыбчивый светловолосый мужчина, такой, каким она его запомнила в их последнюю встречу. А последней Авалона предпочитала считать прощальные объятия в Коэтре. Фонзи неловко переминался с ноги на ногу. Он был одет в парадный костюм серебристого цвета.
Девушка потеряла дар речи, ведь впервые с того злополучного дня, когда она его оставила, в его зеленых глазах зажглись такие привычные смешинки.
— Как я могу загладить вину перед вами? — спросил он, устало улыбнувшись.
Сердце Авалоны жалобно заныло. Возможно, она солгала альву. Возможно, она лгала абсолютно всем, в том числе и самой себе, когда думала, что все эти годы презрение к Фонзи становилось все больше. О каком презрении может идти речь, если прямо сейчас она хочет обнять своего старого друга? Стереть следы бессонных ночей с его лица, тени усталости под глазами. Авалона попыталась вспомнить и понять, почему он ее предал? В отместку за то, что она причинила ему боль? Или дело было вовсе не в ней? А если не в ней, то почему он сорвался в Кейтонскую тюрьму, как только узнал, что всадники схватили ее? Для того, чтобы посмеяться? Потешить свое эго?
Ах, если бы можно было повернуть время вспять…
Она бы подобрала другие слова, сказала бы правду гораздо мягче. И тогда, возможно, Фонзи не остался бы на стороне империи. Сейчас он сидел бы в Черном Легионе вместе с ними, смеялся бы и громко пел восточные песни о вечной любви.
“Ничего уже не изменить”, — с тоской подумал всадница.
— Потанцуйте со мной, — вырвалось у нее.
Авалона тут же обругала себя за вольность. Где это видано, чтобы леди первая пригласила мужчину на танец? К тому же сейчас первостепенной задачей остается изъятие
