Око воды. Том 2 (СИ) - Зелинская Ляна

— Так в чём же дело, миледи Рюмон?

Вспомнились слова милорда Ландегара, произнесённые им на королевском обеде, и она даже улыбнулась этому. Вот бы действительно можно было уехать туда! Там бы её точно не нашли, и, возможно… там её настоящий дом. И почему-то подумалось, что у неё бы хватило смелости отплыть вместе с милордом Ландегаром в неизвестность. Она не знала, почему, но, несмотря на своё странное и, может быть, даже неуместное поведение за столом, милорд Ландегар вызывал в ней безотчётное чувство доверия. И хотя она видела его всего один раз, но не могла объяснить, почему где-то внутри у неё укрепилось ощущение того, что он хороший человек. Что-то такое было в его глазах… тёплое, когда он смотрел на неё. Что-то необъяснимое, вызывающее безотчётное доверие. Может, это рассказ о его страданиях в дальних краях, может, то, что он был таким же чужим на этом обеде. И, может, ей стоит узнать, когда он собирается в путешествие в Астфолл? Если взять Коннора и Рут, может, такое путешествие и не будет слишком уж опасным? Ей нужно выяснить у него завтра, как скоро он собирается в путь…

Она вздохнула, повернулась в постели, обнимая подушку, и закрыла глаза.

Как жаль, что исчез мэтр Альд. Вот, чей мудрый совет ей бы сейчас помог. И почему всё так?

Она вспомнила их беседы с мэтром Альдом и подумала, что милорд Ландегар чем-то его напоминает. Чем-то неуловимым. Может, тем же ощущением доверия? Или, может, это она от своей беззащитности ищет во всех людях одно и то же?

И перед тем, как наконец-то погрузиться в сон, её мысли снова вернулись к Дитамару. И хотя она всеми силами старалась о нём не думать и весь день гнала прочь эти мысли, но в тот момент, когда разум уже засыпал, помимо воли рассудка, просыпались желания души…

Она должна стараться ненавидеть его сильнее…

Она должна…

И снова знакомая стена, но её как будто и нет. Она словно из тумана, или соткана из солнечных лучей, протяни руку, и вот оно — успокаивающее тепло. И все страхи исчезают сами собой.

— Я же сказала, никогда больше без моего разрешения, — шепчет она, оглядываясь.

— Но, раз я здесь, значит, ты разрешила…

И его голос тоже тёплый, чуть насмешливый, но от него сразу кружится голова. А ведь она должна его ненавидеть!

— Это просто… я не знаю… Как всё это прекратить? Уходи! Уходи из моей головы! Я не хочу ничего о тебе знать!

— Я уйду… Лея… Сегодня я пришёл в последний раз… Попрощаться…

В последний раз?!

И Лея ощутила, как замирает сердце от этих слов, как оно сжимается, словно хочет крикнуть громкое «Нет!» И это так ужасно, ведь он тоже это чувствует, её слабость, то, как она ненавидит его своим разумом и не хочет отпускать своим сердцем.

— Что это за безумие? Что это вообще такое? Почему я слышу тебя?! Почему чувствую?!

— Потому что мы связаны… Око воды связало нас там, на Суре, когда я спас тебе жизнь. И я дал своё согласие на эту связь…

— Но я не давала! Я этого не хочу!

— У музыкального фонтана ты сама завершила ритуал… Уколовшись розой… Капля крови… Вода… Наши руки… Ты поцеловала меня, помнишь? — его голос звучит тише, и от последних слов становится безумно жарко.

— Уходи! Пожалуйста… Я не могу… Я не хочу…

— … любить меня? Я знаю, — в его голосе грусть. — И у тебя будет целая жизнь, чтобы меня ненавидеть, но сегодня… Дай мне одну ночь… А потом я уйду навсегда из твоей жизни, и эта связь исчезнет.

— Ты снова играешь со мной!

— Нет, Лея. Я никогда не играл с тобой. Я приходил в чужих обличьях и говорил от чужих имён, но то, что я говорил, было правдой. И то, что я чувствую к тебе — это настоящее. Это не игра и не ложь…

— Чего ты от меня хочешь?

— Я хочу кое-что тебе показать…

Вершины гор покрыты белоснежными шапками, и склоны прорезаны многочисленными нитями рек. Чуть ниже — изумрудные луга, а за ними тёмные ели, похожие на грозных безмолвных стражей. Белые гроздья цветущего княжика свисают с их ветвей. А чуть ниже по склону, дальше от границы снегов, — магнолии и кедры, клёны с ажурными алыми листьями, папоротники и поляны цветов: ирисы, лилии, колокольчики… Прозрачные синие озёра, как драгоценные сапфиры, в обрамлении буковых рощ разбросаны у подножья гор… Стремительные реки и величественные каменные мосты…

Витой белый драйг возвышается на одном из камней, и на нём надпись: «Лишь камень твёрд». И они стоят рядом с ним на самой вершине, рассматривая оттуда прекрасную долину.

— Это Лааре… Моя родина…

Белоснежный замок, вознёсшийся вверх на скале. Строгие башни, воздушные арки, балюстрады и золочёные шпили. Кажется, что замок парит над землёй, и от этого зрелища захватывает дух…

Лея видела горную страну с высоты птичьего полёта и спускалась к ледяной воде, сидела на перилах каменного моста и лежала на цветущем лугу…

Она видела всё то, что когда-то видел Дитамар, и бродила среди его воспоминаний, потеряв счёт времени и ощущение реальности. Это был настолько красивый сон, что в нём хотелось остаться.

Сколько времени Лея провела там? Она не знала… Лишь слушала голос, который рассказывал ей об этих удивительных местах, немного хриплый и нежный, он шептал на ухо, и Лея ощущала за плечом тепло и невидимое присутствие, как будто он стоял прямо за её спиной. Но она безумно боялась обернуться. Боялась увидеть его так близко. Боялась, что эта уступка собственной слабости закончится для неё очень плохо.

— Что ты сделал с капитаном Абалейном, — спросила она с замиранием сердца. — Ты его убил?

— Я? Нет. Я ничего с ним не сделал. Он жив, и с ним, надеюсь, всё хорошо. Я не убийца, Лея. И то, что ты знаешь о Звере — это не совсем правда.

— Я не могу тебе верить…

— Я знаю. И этого не прошу. Я лишь хотел попрощаться.

Он ведь обещал, что уйдёт навсегда. И понимание того, что сейчас они прощаются, было невыносимым. Она ведь хотела, чтобы он навсегда исчез из её мыслей и снов. И она… не хотела этого. И ненавидела за эту слабость уже себя.

Лея бросила последний взгляд на горную страну. Горы в Милгиде были не столь величественны и прекрасны, и в них не было никаких чудес. А здесь… Вряд ли она когда-нибудь сможет забыть этот сон.

— Я хотел подарить тебе всё это, — прошептал голос у самого уха. — Но, видимо, не судьба. Поцелуй меня, Лея. На прощание…

— Я не могу. Не проси меня об этом.

— Последний поцелуй. И я исчезну навсегда. Но он мне нужен, Лея… С ним мне будет не так горько умирать…

— Умирать?! Но… почему?

— Разве ты не этого хотела? Убить Зверя… И вот, твоё желание скоро исполнится. Но я не жалею. Просто один поцелуй. Лея…

Его шёпот горячий и страстный, и от него голова идёт кругом. И выныривать из сладкого дурмана нет ни желания, ни сил.

— Хорошо. Один поцелуй. Только один. И ты навсегда исчезнешь…

— И я навсегда исчезну.

Его губы были нежными. Чуть прикоснулись, но так явственно, словно всё это был не сон, словно он, и правда, был реален. А затем прикоснулись снова, мимолётно, нежно, опаляя дыханием, заставляя разомкнуть губы в ответ, и стало так жарко и невыносимо мало этого целомудренного поцелуя. И, не в силах совладать с желанием, Лея потянулась навстречу, совсем теряя остатки решимости противостоять ему и отвечая на этот поцелуй слишком горячо и страстно для той, кто ненавидела его всем сердцем. Руки искали его тело, пытались прикоснуться, но не могли. Она так хотела этого: настоящих объятий, ощущения его рук на своих плечах, но пальцы лишь стиснули подушку, и Лея открыла глаза, судорожно вдыхая воздух. Это всё сон, фантом, всего лишь ощущение. Его нет здесь, и не было никогда! И, может, вообще это какой-то дурман, игра её воображения! И нельзя верить всему, что он нашёптывает ей на ухо! Но едва ощущения пропали, как Лея снова закрыла глаза, проваливаясь в это сладкое безумие. Она обещала один поцелуй, но, кажется, она обманула сама себя…