Змеи Неба и Пламени - Ребекка Кенни

У меня сводит всё внутри в болезненном ожидании — какое слово могло прозвучать дальше?

Но она больше ничего не говорит.

Грома почти не слышно, значит, мы оказались в разрыве между ячейками этого многослойного шторма. Мы снова дремлем под монотонный гул дождя.

Внезапный взрыв сотрясает гору. Я вскакиваю, едва не наступая на Сериллу. Возможно, её бы не ранило — гнездо достаточно упругое, — но сама мысль, что я мог причинить ей вред, заставляет меня выпрыгнуть прочь.

Я дую на один из дайр-камней, освещая пространство вокруг, если вдруг Серилла проснётся. Но она, кажется, снова мгновенно провалилась в сон.

Я же, напротив, не могу успокоиться. Моё тело пульсирует странной, необъяснимой силой. На мгновение мне кажется, что я снова превращаюсь в человека. Но нет. Я даже пробую изменить облик, притягиваясь к этому ощущению так же, как в прошлый раз, — и ничего.

Но теперь я осознаю себя отчётливее, чем когда-либо: свою огромную тушу, массивные плечи, смертоносные шипы, тянущиеся по спине и хвосту, тонкую, но прочную перепонку крыльев.

Я чувствую себя могущественным. Величественным. Почти божественным.

Я пробираюсь вглубь пещеры и срываю с крюка одну из туш — жирную овцу. Несу её к входу и когтями ловко вспарываю брюхо, выдирая куски мяса и заглатывая их. Жилы и внутренности тянутся, когда я вцепляюсь в новый ломоть и с усилием отрываю его. Я проглатываю сердце, мозг, печень, почки — всё, что нужно.

Когда от туши остаются лишь кости да жалкие ошмётки, я сталкиваю их во тьму, за край утёса.

Косые струи дождя бьют в проём пещеры, змеятся прозрачными потоками, перемешиваясь с кровью.

Слабо, на задворках сознания, я понимаю: обычно я не был бы таким небрежным в охоте.

Но я хищник.

А хищники убивают.

Хищники пожирают добычу.

Принц и хищник.

Вот кто я.

Эта могучая форма, эти крылья, мои зубы клинки и отточенные когти — всё это должно пережить меня. Всё это я обязан передать потомству.

С момента пробуждения мысли упростились, сузились до первобытных инстинктов.

Сначала была жажда крови.

Теперь, когда я думаю о потомстве, поднимается новый зов.

Пара.

Горячая кровь пульсирует, кипит в венах, бешено стучит в висках и ниже, в животе, ниже…

Горячий туман застилает разум, сметая всё, оставляя только одно желание.

Найти.

Взять.

В воздухе пещеры витает запах самки.

Серилла — женщина. Серилла — моя.

Тяжёлыми шагами я подхожу к гнезду. Вот она, там, где и должна быть. Моя самка в моём гнезде. Её тело расслабленное, тёплое и розовое.

Сомнение пронзает пылающий туман в моей голове. Слишком мала.

Каждая чешуйка на теле кажется мне насекомым, ползущим под ней, их шершавые лапки царапают мою кожу. Глубоко внутри моего тела мои яйца набухли почти до разрыва. Мой член толстый и твёрдый, как камень, он давит на скрывающую его щель, угрожая выскользнуть наружу. Агония и жажда пронзают мой позвоночник, пока я медленно ползу в гнездо, к Серилле. Голова опущена, плечи напряжены, крылья плотно прижаты.

Трахни ее, спаривайся с ней.

Она лежит на боку, поджав ноги, и я переворачиваю её на спину, чтобы уткнуться носом в ложбинку между её бёдрами и вдохнуть сладкий аромат её лона.

Моя. Спаривайся с ней.

НЕТ… слишком маленькая.

Я фыркаю и мотаю головой из стороны в сторону. Желание оседлать её пронзает меня от головы до хвоста. Щель между моими задними лапами, у основания хвоста, расширяется, позволяя члену выскользнуть наружу. Он висит там, огромный и пульсирующий.

Спаривайся с ней. Трахай ее. Трахай, трахай, трахай…

Мой член болит, он воспалён, он жаждет погрузиться в гостеприимную дырочку. Боль пронзает меня изнутри, когда семя внутри меня стремится излиться в тёплую женскую плоть.

Это агония. Это смертельная нужда, и без облегчения, клянусь, я умру.

24. Серилла

Меня будит рев боли.

Киреган выбирается из гнезда, рыча и стеная. Он бросается на стену пещеры, скребётся о неё, словно пытаясь содрать с себя чешую.

— Ки! — Я вскакиваю. — Что случилось?

— Нет, — стонет он. — Нет… чёрт… — Он бьётся головой о стену, и я кричу.

— Прекрати, Ки! Перестань причинять себе боль!

Сквозь стиснутые зубы он невнятно бормочет:

— Лучше… я… чем ты.

И тут я вижу его. Гигантский драконий член между его ног. Он огромный и фиолетовый, с выпуклой фиолетовой головкой. К счастью, он не шипастый и не зазубренный. Это был миф. Но он слишком большой для человека. С кончика свисает струйка прозрачной смазки, покачиваясь в такт его движениям.

— Не смотри на меня, чёрт возьми, — рычит он. — Спрячься где-нибудь, уходи… — Его слова переходят в стон отчаянной потребности.

Значит, это брачный период. Выглядит невероятно болезненно, и сопротивляться трудно. Если все драконы в таком же состоянии, как Киреаган, то у других женщин мало шансов.

— Ты можешь превратиться? — спрашиваю я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал.

— Я пытался.

— Попробуй еще раз.

Всё его тело содрогается от напряжения, и из его члена вытекает ещё больше смазки. Он вскидывает рогатую голову и в отчаянии кричит в потолок пещеры, раскаляя камни до янтарного цвета.

— Твой член размером с мою ногу, так что ты точно не сможешь меня трахнуть, — твёрдо говорю я ему. — Но ты не можешь и дальше так стоять. Иди сюда.

— Нет, — он качает головой из стороны в сторону, и в его жёлтых глазах сверкает безумие. — Если я подойду слишком близко, то трахну тебя. Разорву тебя на части. Убью тебя.

— Если ты сможешь немного сдержаться, у меня есть идея, которая может тебе помочь. Помнишь, чему я тебя учила, о том, что можно получить удовольствие, не вступая в контакт с другим человеком?

Он колеблется, тяжело дыша.

— Я лягу на спину, — говорю я ему. — Ты будешь водить своим членом по моему животу, а я буду обхватывать его руками и ногами. Мы будем ласкать друг друга, пока ты не кончишь.

— Но… спаривание… — хрипло говорит он. — Размножение.

— Потом я впущу в себя немного твоей спермы. Это поможет? Если нет, просто подумай о том, что ты можешь сделать со мной, когда вернёшься в человеческий облик. Когда ты снова станешь человеком, ты сможешь проникнуть внутрь и…

Ошибка, о, это была ошибка…

Он наваливается на меня, прижимая к гнезду. Его член яростно упирается между моих согнутых коленей, раздвигая их, и он издаёт хриплый стон, в котором слышится огонь. Затем его массивная головка ударяется о мою киску, и на одну ослепляющую, наполненную ужасом