Сьюзен Кэррол - Охотница
Лучше ему не стало и тогда, когда Кэт языком чувственно провела по нижней губе, захватывая каплю, смакуя, и ее губы стали влажными и сочными.
Заставив себя перевести внимание на флягу, он сделал большой глоток и задохнулся. Ему почудилось, что он набрал полный рот огненной лавы, и та пылающим потоком полилась по его гортани вниз, опаляя все на своем пути.
Слезы выступили у него на глазах.
— Святой Иисусе, женщина, — бессвязно залопотал Мартин, брызгая слюной. — Как... как вы это пьете?
— Немного обжигает. И привкус острый. Надо привыкнуть. — Она усмехнулась. — Я привыкла.
Он продолжал хрипеть, и она стукнула его по спине, случайно задев его больное плечо.
— Ой! Ой! — Торопливо опустив флягу, он сжал пульсирующую болью мышцу.
— Ага! Я же говорила вам, Мартин Ле Луп. — Кэт изучала его, прищурив глаз. — Я предупреждала вас, что вы сильно пожалеете, если, натягивая лук, продолжите полагаться только на мускулы вашей руки. — Она поцокала языком. — Ну ладно, снимайте-ка лучше ваш камзол и рубашку. Сейчас займусь вами. Отделаю вас на славу.
Займется им? Даже посреди боли — это вызвало в его воображении слишком много жарких образов.
— Нет-нет, благодарю вас, Кэт. Я в порядке, поверьте. Я...
Но Кэт уже проворно и ловко расстегивала пуговицы его камзола. Он еще раз предпринял слабое усилие возразить, но он уже знал к тому времени, что спорить с Кэт было все равно, что пытаться плыть против течения. Иногда бывает много легче расслабиться и позволить течению подхватить вас.
Он вздрогнул, когда она снимала камзол с больного плеча. Потом она стянула с него рубашку через голову, и он поежился.
Скрежеща зубами, Мартин опустился на стул и приготовился к нападению. Но ее сильные руки оказались на удивление нежными, когда она начала массировать его плечо и потом перешла от плеча вниз к кисти.
После первой резкой боли узлы в его мускулах начали отступать под ее горячими, умелыми пальцами.
— О, — простонал он. — Чуть выше. Нет, немного ниже. Да, вот тут в самый раз.
Он облегченно вздохнул, когда ее пальцы сделали чудо в самой болезненной точке, и подумал, если бы он был псом, его нога задергалась бы от истого восторга. Он откинул голову назад и закрыл глаза, полностью отдаваясь в ее руки.
Как странно! Мартин никогда не знал привязанности ни матери, ни сестры. Его отношения с женщинами носили, по большей части, мимолетный характер. Для тех же, кто приобретал хоть какое-то значение в его жизни — его дочь, Мирибель Шени, а теперь и леди Дэнвер, он был защитником и опорой. Он заботился о них.
Но никогда прежде он не знал, каково это — получать заботу от женщины. Ощущения были новы и довольно приятны. Мартин обнаружил, что ему это нравится, возможно, даже слишком сильно.
Он почувствовал, как его напряженность тает под живительными прикосновениями Кэт, все его сомнения и страхи... пусть и не исчезают вовсе, но теряют значение и больше не кажутся столь непреодолимыми.
По крайней мере, до тех пор, пока Кэт тихо и ласково не поинтересовалась:
— У вас что-то не складывается?
— Не складывается? — Мартин снова весь напрягся. — Вроде бы... все в норме. Почему вы решили, будто у меня что-то не так?
— Да потому, что кочерга у камина, наверное, податливее вашего тела сейчас. — Кэт снова массировала его плечевой сустав. — Я не знаю, куда вы ходили сегодня вечером, не знаю, чем занимались, но держу пари, дело ваше было опасным и напряжения и сил требовало много больше, чем проверка театральных счетов.
— И как это вы узнали? — попытался отшутиться он. — Воспользовались приемами мудрой женщины и прочитали в моих глазах?
Мартин застыл от собственных слов. И как это ему сразу не пришло в голову, хотя следовало учесть это раньше.
— Вы же умеете читать мысли, я прав? — спросил он с тревогой, приподнимаясь со стула.
— Нет, не очень хорошо. — Кэт повисла на его плечах, вынуждая его снова сесть. — Я читала по узлам на ваших мышцах. А ваши мышцы буквально измучены ими. — Она снова массировала ему плечо. — Вы напряжены так, как какой-нибудь бегущий зверь, за которым гонится свора собак, буквально наседая ему на пятки. — Она наклонилась вперед, чтобы посмотреть ему в лицо. — Так что же беспокоит вас, мой мускулистый волк?
Мартин внимательно посмотрел в умные глаза ирландки и на мгновение ему неудержимо захотелось рассказать ей все о своей опасной службе у Уолсингема, о тайном заговоре, о мучительных сомнениях в отношении Неда Лэмберта.
Кэт была удивительно сильной и обладала практичным умом. Она не дрогнет, не затрясется от страха и не побелеет от ужаса, как любая другая женщина. Но, разумеется, Кэт не одобрит его, сочтет ни на что не годным ничтожным олухом и плохим отцом, как это уже бывало. По колено увязшим в такое болото, когда Мег и без того угрожала опасность. И неважно, что им двигали самые лучшие намерения, и он пытался обеспечить дочери лучшее будущее.
Мартин не заметил, когда мнение Кэт начало приобретать для него большое значение, но его смутило понимание, что это действительно произошло. И, как бы там ни было, эта женщина уже взялась защищать его дочь. Кэт не заслужила того, чтобы оказаться втянутой еще и в его проблемы.
— Ничего не беспокоит, — решительно возразил он. — Я просто изнемогаю от усталости. Я провел ужасно утомительный вечер в прокуренном и битком набитом пабе в компании нескольких... нескольких актеров, — и, поморщившись, добавил: — Нескольких крайне бездарных актеров, как оказалось. Я бы с большим удовольствием провел время дома с Мег и...
«...И с вами», — чуть было не вырвалось у него. Но Мартин вовремя оборвал себя. Он снова закрыл глаза, чтобы избавиться от ее пронизывающего взгляда, и попытался заставить себя расслабиться под ее руками. Он не знал, поверила ли Кэт его рассказу. Он буквально кожей почувствовал, как она нахмурилась, когда снова начала массировать его плечо.
Чтобы отвлечь ее внимание, он поинтересовался:
— А как вы с Мег провели сегодняшний вечер?
Пальцы Кэт глубоко погружались в его тело, уменьшая боль в верхней части руки.
— Неплохо. Но меня немного настораживает ее учитель музыки. Я не уверена, что молодой мистер Найсмит — хороший выбор в качестве наставника.
— Почему же? Парнишка необыкновенно одарен музыкально.
— Я и не отрицаю, что он великолепно владеет лютней. Но разве вы не знали о его прошлом? Очевидно, он не был столь же великолепным карманником, раз это стоило ему уха.
— Я знаю.
— И все же наняли его учить Мег?
— Сандеру больше нет никакой надобности воровать. Он имеет много ролей в театре, его еще частенько приглашают играть на лютне для развлечения гостей во многие богатые дома Лондона. Он нашел себе покровителя и лице лорда Оксбриджа и написал несколько песен для его светлости.
