Миара. Рождение Тени - Эва Линн
— Видела?
Ее хватило лишь на небольшой кивок головой. А Дарлан не стал настаивать, прекрасно осознавая нестабильность ее состояния. Он перешагнул через распластавшееся тело, направился прочь из темниц и уводя Тень за собой. Отдавал ли Император какие- либо приказы Кратосу или еще кому, Миара не слышала. Она все еще не до конца осознавала происходящее.
Все, что беспокоило еще какой- то час назад, все происходящее за сегодня, улетучилось и стало вмиг не важным. Она заставила себя сосредоточиться на теплой руке мужчины, все еще сжимавшей ее ладонь. На шагах и преодолеваемых лестницах. Но так и не поняла, в какой момент оказалась в спальне Императора с бокалом вина в руках. Он фактически заставил ее выпить все до дна. И только после третьего подряд размеренного выдоха, когда она наконец смогла повернуться к нему, спросил:
— Сможешь рассказать, что увидела?
— Не уверена. Я даже не до конца поняла, видела ли хоть что- то нужное.
— Твоя сила видела, даже если сама ты не осознала. Осталось научить тебя с ней разговаривать, чтобы могла понимать.
Взглядом Миара зацепилась за собственные колени. Пропитавшаяся кровью ткань противно липла к коже. А ведь ей нравилось это платье. Она нервно попыталась смахнуть его с себя, но Дарлан перехватил руки, удерживая за запястья.
— Не сходи с ума. Всего- лишь кровь. — склонился ближе, проводя носом по щеке. — И даже не твоя собственная.
Миара дернулась было, чтобы отстраниться, но он не позволил. Император опустился губами и рукой к женской шее, вызывая невольный вздох и плавно поглаживая пальцами, успокаивая начавшуюся панику. Вторая рука опустилась на ее бедро, двигаясь вверх и сминая ткань платья. Миара закрыла глаза, и в мире не осталось ничего кроме его дыхания на ее коже. Так они и замерли на несколько минут, требовавшихся ей чтобы прийти в себя. Когда стук сердца пришел в норму, Дарлан отпустил ее, напоследок медленно вытащив шпильку из уже порядком растрепавшейся после бала прически, отчего локоны Миары красным водопадом рассыпались по плечам и спине. Так ему нравилось гораздо больше.
— Успокоилась?
Миара утвердительно кивнула.
— Все равно не приятно.
— Пройдет с опытом.
Он поднялся, отходя к шкафу и снимая перепачканную в крови рубашку. В любой другой день и любой другой момент Миара начала бы задаваться вопросами, как и почему вышло так, что Император ведет себя совершенно несвойственно. Но не сегодня. В ее голове сейчас роились совсем иные вопросы, которые Тень озвучила, когда Император уже накинул на себя халат:
— Мы договаривались, что я буду твоей Тенью. И я не отказываюсь и не собираюсь бежать от своих обещаний. Но зачем еще и весь это фарс с Императрицей?
— С чего ты взяла, что это фарс?
Вновь наполнил бокал, сделал несколько глотков и обернулся назад к ней:
— Ответ «потому что я так хочу» будет достаточным?
— Он ничего не объясняет.
— Не всему нужно объяснение, дорогая. — от Императора не укрылось, как при этом обращении у Миары слегка дернулась щека и задержалось дыхание, пусть она и пыталась сохранить невозмутимость.
Продолжил, сложив руки перед собой:
— Ты ведь не глупа, Миара. Знаешь, чего именно я хочу, знаешь, что можешь мне это дать. Знаешь, что между нами уже давно творится нечто весьма странное, а от того еще более заманчивое. И не смей мне врать, что тебе не нравится.
— Я не буду Императрицей.
— Объясни. — потребовал, вновь приблизившись, смотря сверху вниз и накручивая ее пряди на палец.
— Я не хочу еще больше быть на виду, под постоянным неустанным вниманием всей Империи. Я один прием пережила с трудом. Понятно, что и Тенью твоей быть слишком опасно и тяжело, особенно после всего сегодня. Но ты очевидно хочешь еще больше приблизить меня к смерти.
Его голос опустился до вкрадчивого шепота, вызывающего мурашки по всему телу.
— Только меня такой расклад не устраивает. Могла бы уже понять, что мои цели гораздо больше моего самолюбия. Что мне толку от твоей смерти? Но подумай, что кого угодно другого на твоем месте я бы и без того уже давно казнил.
Не дожидаясь ответа он резко поднял ее на себя и закрыл ей рот поцелуем, в несколько следующих шагов вжав в стену рядом. По всему телу женщины прошла мелкая дрожь. Но не от возбуждения, от ужаса. И Дарлан это чувствовал. Потому слегка отстранился, чтобы посмотреть на нее.
Миара нервно сглотнула. Ее практически трясло, но она пыталась держаться. Пальцы левой руки Дарлана скользнули к ее подбородку. Правой он все еще держал бокал с вином, частично расплескавшимся от резких движений.
— Я ведь столько раз тебя целовал. Все никак не привыкнешь? — на этих словах его пальцы медленно поскользили вниз по женским ребрам, очерчивая грудь.
— Это другое. Совсем. — выдохнула женщина, выгибаясь от удовольствия от прикосновений и начавшей приятно расползаться пустоты в голове.
— Значит и здесь торопиться не будем.
Бокал наконец исчез из руки, позволяя ему обхватить ее щеки.
— Чего именно ты боишься? Меня?
— Призраков давно сгинувшего прошлого.
Рваный вдох, всхлип, просившийся наружу уже слишком долго. И слезы, покатившиеся из кровавых глаз прямо на его пальцы.
— Я устала бояться.
Еще с минуту Дарлан изучал ее, будто пытаясь уличить в подвохе или лживости произносимых слов. И не найдя, перестал искать причины сдерживать и прятать свою истинную натуру.
— Повернись.
Он не просил. Император никогда не просил, а повелевал. Всегда, везде. Даже в собственной спальне. Но особенно здесь делал он это столь искусно, что ему хотелось подчиняться.
Миара развернулась, уперевшись руками в стену. Дернулась на мгновение, ощутив на спине тяжесть чужого тела. Мимолетную, потому что мужские пальцы начали ритмично распускать шнуровки ее платья, пока губы скользили по щеке и шее.
Он снимал с нее платье медленно, наслаждаясь каждым оголявшимся участком кожи. И по каждому путешествовали его пальцы. По плечам, позвоночнику, и ниже.
Застыли лишь стоило коснуться части продолговатого рубца прямо на пояснице слева. Начинался он сбоку, и выглядел так, словно неумелый порез от кинжала, нанесенный неопытной рукой.
— Кто? — спросил Дарлан, осторожно касаясь кожи, чуть более грубой чем все ее остальное тело.
Он не спрашивал, как она его получила и почему. Спрашивал, кто посмел оставить отметины на ее теле. А она слишком устала молчать.
— Тот, кто решил, что имеет право на меня и моих детей.
— Их отец?
— У них нет отца, и никогда не было.
— И что с ним?
Пальцы продолжали медленно скользить, вызывая редкие
