Порхает мотылек в презренных небесах. Том 1 - Моргана Маро
– Брат! – разрушил мысли Ян Юмэй облегченный возглас Тай Шэньху.
Оглянувшись, Хуанъянь увидела идущих к ним мужчин – Цю Чоу и Тай Фансиня. Одежда и волосы последнего покрылись пеплом, отчего казались седыми, а скула оказалась рассечена. Кровь стекала по коже, скатываясь по шее за воротник. Заметив брата, а вместе с ним и Ян Юмэй, Тай Фансинь сбавил шаг, и его взгляд отчего-то потемнел.
Тут же соскочив с синьма и едва не упав от боли в лодыжке, Ян Юмэй поспешила к Тай Фансиню.
Заставь их всех поверить в вашу любовь. Заставь его поверить в это.
– А-Хао!
Второй принц успел поймать ее, застыв, стоило Хуанъянь обнять его за шею и тихонько заплакать. Осторожно, словно боясь ранить, он мягко приобнял ее. Запах гари и пепла ударил в нос, но Ян Юмэй подавила желание отпрянуть.
– Брат, как ты? – подошел к ним встревоженный Тай Шэньху.
– Я успел спрятаться, не волнуйся.
– Видимо, здесь был кто-то из Южной Хэ, рода Цинь, раз все так полыхало. Стоило бы найти этого человека и отблагодарить его, а заодно взыскать штраф, – вмешался советник Цю Чоу.
– Последнее ни к чему, – поспешил ответить первый принц. – Ты понял, что это было?
– Артефакт. Скорее всего, лично связанный с демоницей Хуанъянь, раз смог принять ее облик и способности.
– Откуда в Хэчжоу мог объявиться столь могущественный артефакт? – удивился Тай Шэньху.
– Рано строить догадки, так что не могу ничего сказать. Первый принц, разрешите провести расследование, – обратился к нему советник Цю. – Я лично опрошу свидетелей и попытаюсь понять, что на самом деле произошло.
– Хорошо. А-Хао, дева Ся, возвращайтесь в Тайгун. Я прикажу лекарям принести вам заживляющие мази, возьмите моего синьма.
– Не стоит…
– Дева Ся ранена, так позаботься о ней, – прервал брата Тай Шэньху. – Все, идите.
Не став больше спорить, второй принц подхватил Ян Юмэй на руки, усадил ее на синьма и запрыгнул позади. Почувствовав кровь рода Юнь, тешоу всхрапнул, послушно направившись туда, куда мысленно велел ему Тай Фансинь.
Было уже темно, и людей на улицах Хэчжоу совсем не осталось, лишь стражники объявляли первую стражу[89]. Ян Юмэй успела замерзнуть: хоть от синьма и исходило тепло, но оно согревало лишь ноги и пальцы, лицо же и плечи щипало от холода.
Сзади послышался шорох, и Хуанъянь притянули к мужской груди, прикрыв плащом. Рука Тай Фансиня, держащая ее поперек живота, была теплой, практически горячей, словно печка. Невольно Ян Юмэй расслабилась, чувствуя, как неприятно ломит все мышцы после давки. На этом теле слишком легко появлялись синяки, и наверняка к утру ее кожа покроется фиолетовыми отметинами.
– Кто-то видел тебя? – тихо спросила Хуанъянь.
– Если и видел, то они уже мертвы. Мне не всегда удается контролировать пламя.
– Я думала, мать научила тебя, – осторожно произнесла Ян Юмэй.
– Нет. Она пыталась потушить во мне пламя, а то по итогу оно разрослось в пылающий костер, с которым я не всегда могу совладать. И не знаю как.
Ян Юмэй встречала тех, кто обладает силой, но не знает, как ее сдерживать. Та начинала шептать им свои желания, завладевать мыслями, а потом сжигала изнутри. То, что Тай Фансинь так долго продержался, было удивительно.
У ворот Тайгуна их ждала повозка с Дун Ляо и Чунь Цин. Увидев госпожу, последняя разрыдалась, бросившись к синьма и вцепившись в юбку Ян Юмэй.
– Юная госпожа, мое сердце чуть не разорвалось на части! Не пугайте меня больше так, прошу вас! Как же мне жить без юной госпожи?
С трудом утешив Чунь Цин, которая все еще глотала слезы, они вернулись во дворец Старого Холода.
Спрыгнув с синьма, Тай Фансинь подхватил Ян Юмэй и, сопровождаемый удивленными взглядами стражника и служанки, отнес ее в свою комнату. Усадив девушку на узкий топчан[90], второй принц достал несколько небольших деревянных коробочек. Он опустился на пол, осторожно снял с ноги Ян Юмэй теплый сапожок и нахмурился при виде покрасневшей и вспухшей кожи на лодыжке. Едва касаясь, Тай Фансинь нанес прохладную мазь, от которой у Ян Юмэй пошли мурашки по спине и странно потянуло в животе.
Сам того не зная, второй принц стоял на коленях у ее ног. Грязный, с потемневшими глазами, но до неожиданности заботливый и терпеливый. Его никто не просил и не заставлял, он делал то, что считал нужным. Молча. Как Мин Хань. Но только в прошлой жизни Хуанъянь была той, кто не давал ему раньше времени умереть, кто спасал его и защищал. Она стена, за которой он мог спрятаться.
А сейчас стеной стал он. Мин Хань в теле Тай Фансиня.
Сердце забилось чаще, и Ян Юмэй возненавидела себя за это. Почему она продолжала его любить? Почему ей нельзя ненавидеть того, кто уничтожил ее семью, кто убил ее саму? Почему даже в этом теле она все еще подвластна этому ужасному чувству? Потому что они связаны нитью судьбы? Это она привела ее и клан Черной Крови к гибели, но так никуда и не пропала после их смерти.
Глупая, глупая Хуанъянь. Ты влюбилась в бога, а он вырвал твое сердце и не отдал его даже после своей смерти.
– Юань, – позвал Тай Фансинь, – слишком больно?
Она моргнула, и с ресниц сорвалась слеза, и еще одна, и еще. Слезы стекали с ее щек, и она ничего не могла сделать, чувствуя, как ненависть к себе разъедает ее, оголяя кости.
– Мне было так страшно. Я думала, что потеряю тебя, – сорвалось с губ.
Кто это говорил? Глупая Ся Юань? Сломленная Ян Юмэй? Озлобленная Хуанъянь? И кому предназначались эти слова? Принцу или богу?
Взгляд Тай Фансиня посветлел, он обнял ее лицо, оставив на губах нежный поцелуй, напоминающий стрекозу, коснувшуюся поверхности воды[91]. Ян Юмэй тихо всхлипнула, схватила его за руки и подалась вперед, не давая ему отпрянуть. В нос ударил запах пепла и гари.
Она скучала. Она так скучала по его касаниям, по его поцелуям, по взгляду, который он бросал на нее. Так страшно было признаться в этом самой себе, да и смогла ли бы она? Никто не сможет вернуть ее к прежней жизни – ни сильный артефакт, ни даже древо Цышань.
Недовольный птичий крик прервал мысли Ян Юмэй, и она резко отпрянула. Уши и лицо горели от стыда и злости. Что
