История зимы, что окрасила снег алым - Марина Лаврук
– Конечно.
– Мне не нужна будет твоя любовь, даже если однажды ты проснешься и поймешь, что любишь меня. Давай оставим все как есть?
Он настолько удивился, что подскочил со ступенек, но вовремя взял себя в руки и сел рядом с Мирой.
– Ты чего это вдруг? С чего вообще решила, что тебя кто-то любит?
– Я не говорю, что ты любишь меня, я просто хочу, чтобы все оставалось как есть.
– Как есть?
– Да, нам легко вместе, весело, я не боюсь проводить время с тобой, не краснею от прикосновений, не хочу плакать после твоего ухода. Любовь… она делает все сложнее и приносит больше боли.
– Тогда почему все так стремятся к ней?
– Потому что хотят почувствовать себя хоть немного живыми? – Мира ответила абсолютно серьезно.
Акио рассмеялся и посмотрел на нее.
– Во-первых, ты не в моем вкусе, а во‑вторых, это ты держи себя в руках, всем тяжело устоять передо мной.
– Договорились. Поженимся и будем дружить, хорошо?
Акио еще раз взглянул на Миру. Почему-то ему было очень смешно, но, увидев, насколько для нее важен этот разговор, он кивнул. Они еще немного посидели на ступеньках, болтая обо всем на свете, а после разошлись. У каждого на душе было легко и тепло.
Мира практически привыкла к стенам этого дома, здесь она была окружена вниманием и любовью, здесь у нее были друзья и заботливая тетушка. Известие о болезни Макото лишь тепло грело сердце, а новости об императоре ее и вовсе не заботили.
На дворе стоял летний зной, братья все чаще пропадали на тренировочных площадках, и Мира часто приходила понаблюдать. В руках Акио привычно спокойная энергия воды превращалась в убийственное орудие, словно вся ярость стихии получила в нем свое воплощение. Против прекрасного зрелища воды мог выступить только воздух Иошихиро, вся грациозность и величие старшего брата полностью отражались в каждом его жесте.
Мира завороженно наблюдала за Иошихиро, пока ей в лицо не брызнул поток воды. Протерев глаза, она встретила скептический взгляд Акио.
В тот день Иошихиро ушел помогать отцу, а Акио, уже прощупавший почву отцовской доброты, привычно сбежал. Заваленный кипой бумаг, старший брат слушал через окно обрывки их с Мирой голосов и задумчиво посматривал в сторону домика. Девушка, для которой танцы оставались любимым делом, учила неуклюжего Акио движениям, заставляла плавно выгибать руки и пинала по ногам при их неправильном расположении. Они выглядели так беззаботно… Духота кабинета быстро вернула Иошихиро к реальности.
– Иди, на сегодня с тебя хватит, – неожиданно сказал отец, не поднимая взгляда от бумаг.
– Почему это?
– Просто постарайся не попадаться на глаза матери и уходи.
Мудзан махнул ладонью в сторону двери, и Иошихиро немедля выбежал наружу, наконец вдохнув пусть и жаркий, но по-своему свежий воздух.
– Ну как можно быть таким нелепым? – завывая, возмущалась Мира и толкала Акио вправо.
– А что мне еще делать, если я не слышу музыки? – Тот лишь смеялся. – Может, напоешь?
– Если ты хочешь навсегда лишиться слуха, я спою, – кривляясь, предложила Мира.
– Иошихиро! – Увидев неподалеку старшего брата, Акио замахал ему рукой. – Вот он сейчас и споет, – шепотом сказал он Мире.
Иошихиро, изобразив на лице невозмутимость, словно просто вышел прогуляться и случайно оказался здесь, подошел.
– Напой мелодию «Трех лун», а то она меня уже всего покалечила, – взмолился Акио.
Щеки Иошихиро слегка покраснели, и он отрицательно покачал головой.
– Не стесняйся. Хуже танцев твоего брата все равно ничего не придумаешь, – отмахнулась Мира, вновь заставив Акио принять нужную позу.
В итоге под давлением двух надоедливых голосов Иошихиро действительно напел мелодию, помогая Акио запомнить движения, и Мира наконец довольно улыбнулась. Устав, они втроем уселись на ступеньках дома, и Мира любопытными глазами смотрела на Акио.
– Нет, – не поворачиваясь, сказал он.
– Ну почему? – жалобно протянула она.
– Потому что это будет больно.
– Почему ты вообще решил, что я буду спрашивать? Я сказала, дай мне сделать это прямо сейчас! – приказным тоном потребовала Мира, но подобные вещи уже не работали с Акио, и он лишь насмешливо улыбнулся.
Ощутив себя лишним, Иошихиро неловко обернулся в их сторону и тихо полюбопытствовал:
– О чем вы?
– Я хочу заплести Акио волосы, но он не дает, ему всегда жалко.
– Можешь заплести мои, – спокойно предложил Иошихиро. – Я ненавижу, когда они падают на глаза.
– Правда? – Мира недоверчиво прищурилась.
– Мгм. – Иошихиро кивнул, и через мгновение копна его волос оказалась в руках девушки.
Ее движения не были резкими, а потому ожидания Акио не оправдались. Мира плавно пропускала темные пряди между пальцами, осторожно распутывая их, а после так же ласково собирала в хвост, сделав тугой пучок. Подхватив в конце те самые пряди у лица, она ловко зафиксировала их своей маленькой заколочкой с лотосом и довольно встала перед Иошихиро, чтобы осмотреть результат.
Глядя на лицо ошарашенного Акио, Иошихиро испугался:
– Что?
– Ты выглядишь в точности как отец, – выдохнул тот.
– А по-моему, ты куда миловиднее отца, твое лицо выглядит мягче, – вновь выпалила несусветную чушь Мира.
Глава 22
Наследие императорской семьи
Дни шли один за другим. Возвращаясь после очередной тренировки, Акио, Иошихиро и Мира вместе отправились к источникам.
– Если сегодня на ужин будет рис, я взвою от несправедливости, – недовольно высказался Акио.
– Будет с тебя, нам скоро вовсе придется есть одни овощи, если хотя бы их получим, – спокойно ответил Иошихиро.
– Почему это? – спросила Мира.
– Ты еще не в курсе? Мы будем год учиться в Небесной Башне, – пояснил Акио.
Мира замерла.
– Год?
– Да, вроде же сегодня за завтраком рассказывали, ты чего?
– Ничего, я просто…
– Расстроилась? – удивился Иошихиро.
Мира посмотрела на него полным презрения взглядом, развернулась и пошла прочь.
– Куда это ты? – крикнул вслед Акио.
Но Мира не повернулась и не ответила, она злилась на них, сама не зная почему. Она зашла к себе и завалилась на кровать, уставившись в потолок. Задумалась о том, что ее вновь бросают, но сама себя перебила: ей никто не обещал оставаться с ней, тем более они уедут всего на год и это важно для них. Этим Мира успокаивала свою душу и все равно продолжала злиться.
Так она пролежала около часа, на улице начинало темнеть, жара спала, но Мира чувствовала легкие приступы удушья. Что-то в ее душе было не так, словно
