Дневники фаворитки - Татьяна Геннадьевна Абалова
Ее пальцы сжались в кулаки.
— Дочь кузнеца, возжелавшая учиться… Похвальное стремление, — Гванер поднял на замершую девушку глаза. — Но тут я задумался: а откуда у кузнеца деньги? Взятка Мирудскому, оплата дорогого проживания в монастыре. Любопытство толкало вперед, и вскоре мне донесли, что в Кужарах семья Павы Вежанского появилась недавно, а прибыла она из какого-то захолустья. Туда мне и следовало наведаться, чтобы понять, кто же такая Софья, обманом присвоившая себе имя Мирудских.
Видя, что его «гостья» почти не дышит, лорд Гванер самодовольно улыбнулся.
— Гре-мы-ки. У тебя весьма болтливая сестра. Странно, что вы с ней мало похожи, хотя родились в один день.
«Он не докопался до того, что я дочь Милены и короля!» — воздух мелкими порциями проник в легкие.
— Я в папу, она в маму…
— Ну да, ну да. Паве Вежанскому не откажешь в уме, а вот Радуца…
— Не трогайте мою мать.
— …а вот Радуца, на вид вся такая благообразная, правильная, не побрезговала жить на добытое разбойничьим трудом. Староста в Гремыках юлил, глаза прятал, пытался пустыми разговорами да пьяным угощением отвлечь от опасной темы. Но я терпеливый. Выжидал-выжидал и дождался явления его женской половины — жены и дочерей, стыдливо подносящих дорогому гостю блюдо за блюдом. Уж они расстарались, нацепили на себя все самое лучшее. На одной из них я и приметил серьги работы Кювье, королевского ювелира. Откуда такое богатство в забытом богами городишке? И ведь дура даже не подозревала, что в каждом ее ухе по табуну лошадей висит.
Софья опять перестала дышать.
— Потом вторая дочь выперлась в жемчугах на шее. Староста как поймал мой взгляд, побагровел лицом, на колени рухнул. Не вели, кричит, казнить. Сам не знал, что разбойника под боком пригрел. Мол, и сын подтвердить может, видели они у Павы Вежанского колье с запутавшимся в замке клоком волос. Стало быть, прямо с шеи жертвы рвали. И уехала семья в ту же ночь, как открылась правда, а сами они не знают куда. А глупые бабы ни словом ему не обмолвились, что что-то из добра Вежанских у себя припрятали. Поговорил я с дочками, и те признались, что серьги и жемчужную нитку им твоя близняшка подарила, чтобы они позволили за голым Бохартом в бане подсмотреть.
Замолчал Гванер, дал Софье осознать, что только что рассказал.
— Теперь ты понимаешь, что полностью в моих руках? Документы о дворянском происхождении подделали, живете тем, что твой отец награбил. Еще нужно проверить, не участвовали ли в разбое сыновья? Может, мы в егерских войсках преступников держим?
— Не виноваты они. Братья душой чистые.
— Ну да. Такие же как Радуца.
— Прошу, маму не трогайте, она…
— Ну, вот. Уже просишь, — Гванер, деланно вздохнув, полностью расстегнул камзол. — Никого не трону, обещаю. И школу позволю окончить и в свет как свою фаворитку выведу. Но ты будешь моей… вещью. Захочу милостью одарю, а захочу…
— Приказывайте… — и ведь знала, что от нее ждут, но, отвлекая на разговоры, тянула время. Лорд Эрли-Как-Его-Асдиш топором дорогу к ней рубил, неужели не повторит свой подвиг? Или… или на самом деле кровью истек?
— Раздевайся, — брат королевы ленивым движением снял с себя камзол, бросил, не глядя, на кресло. Выправил из тесных штанов рубаху. — Ну? Чего ждешь? Сегодня моя ночь. Ты же девственница?
«Право первой ночи. Неужели я повторю судьбу Милены? В постель с нелюбимым… Где же ты, Эрли?»
Потянула за завязки на рукавах, медленно вытащила руки, потом потопталась, чтобы платье само соскользнуло вниз — его да нижнюю рубаху уже ничего не держало. Рвань одна. Холод заставил горошины сосков сжаться.
Пока возилась с платьем, лорд терпеливо ждал. Стоило груди оголиться, положил на плечи ладони, повертел пленницу туда-сюда, разглядывая синяки на ребрах и спине.
— Болит?
— Болит. Мне бы день отлежаться, чтобы прийти в себя. Большей боли я не выдержу. Зачем вам в постели дохлая рыба? И помыться бы…
Сравнение Валерийскому принцу не понравилось. Сморщил брезгливо лицо.
— Хорошо. Постель отложим. А сейчас…
«А сейчас иди помойся», — не успела будущая фаворитка выдохнуть, что выиграла время, как услышала совсем не то, что ожидала.
— …вставай на колени, — и потянулся к пряжке ремня.
Софья под требовательным взглядом рухнула на пол и закрыла глаза, но по шороху одежды догадалась, что намеревается сделать лорд Гванер. Никакая сила мира не заставила бы ее взглянуть на достоинство Велирийского принца. Она краснела, рассматривая рисунки Гелены, что уж говорить о том, чтобы увидеть «это» вживую.
— Открой рот, — на затылок легла ладонь.
— Милая, не открывай, — рядом раздался совсем другой голос. — Ни глаза, ни рот не открывай.
Что-то горячее брызнуло ей в лицо. Ослабла хватка руки.
Софью все-таки вырвало.
* * *
— Почему вы так долго не шли?! Почему?! Меня тут чуть не изнасиловали, пока вы где-то болтались!
— Ни на мгновение нельзя оставить тебя без присмотра, — лорд Асдиш сидел на корточках и стирал с лица Софии кровь. Она терпеливо наблюдала, как Гад смачивает в принесенном с каминной полки графине лоскут, оторванный от простыни. Вода все гуще окрашивалась в красный цвет.
— Что вы сделали с ним? — Соня скосила глаза и увидела лежащего в черной луже Гванера. Штаны он надеть не успел. Но не голые колени и не густая поросль, тянущаяся от пупа вниз, вызвали нервную дрожь. — Вы ему перерезали горло?!
— Тише, не кричи, — мокрая тряпка неприятно холодила кожу. Софья перехватила руку Эрли-Как-Его-Там-Асдиша, когда тот прикоснулся к одному из ее сосков. Лорд недоумевающе поднял бровь. — Что? Там тоже кровь.
— Вы ему перерезали горло!
— Не надо было? — глаза Гада потемнели. — Скажи еще, что я помешал.
— Вы не понимаете, — Софья встала. — Вы убили брата королевы. Вас ждет казнь. Нельзя поднимать руку на членов королевской семьи — это непреложный закон. Правы вы или неправы, ответ однозначный — смерть!
— Уф! Слава богам, — лорд Асдиш смотрел на нее снизу. И не мог не глазеть на прекрасную грудь с торчащими вверх сосками. Да, девочка выросла. Всего в ней стало больше. Нет, талия определенно тоньше, но вот грудь… — Ты переживаешь обо мне, а я уж подумал…
— Нужно
