На другом берегу любви (СИ) - Анастасия Ригерман
— Нет, нет, нет! Я тебя не оставлю! Что ты такое говоришь? — размазываю по щекам потоки слез, застилающие глаза, и как в детстве громко шмыгаю носом. — Ты вернешься домой к маме и Уле, туда, на другой берег реки, где так долго ждут твоего возвращения. Или пойдешь с нами. Обещай мне, что не будешь сдаваться. Обещай!
Он смотрит на меня с печалью, и в его глазах таится усталость.
— Лера, дочка… Я чувствую, как яд проникает в мою кровь. У меня осталось немного времени, и я точно не переживу переход в другой мир, — его голос подрагивает, и он словно собирает все силы, чтобы произнести эти слова. — Прости меня за все. За то, что росла одна-одинешенька без матери и отца, пока я выполнял здесь свой долг.
— Пап, перестань. Тебе не за что извиняться. Береги силы.
В этот момент из озера выходит Егор и сразу идет к нам. С его мокрых волос по плечам стекают капли воды. После этого экстримального заплыва он все еще тяжело дышит, и смотрит на меня с беспокойством.
— Как ты? Не ранена?
— Я нет, а вот отец…
Егор присаживается рядом с ним на корточки, и внимательно осматривает рану.
— Я могу вернуться в пещеру и позвать на помощь, — предлагает он, на что отец орицательно качает головой.
— Ты не успеешь, сынок, уже слишком поздно. Лучше позаботься о моей дочери, — наказывает ему он, и Егор уважительно кивает.
Его лицо преисполнено сожаления. Пусть они и знали друг друга всего ничего, но за это время успели неплохо поладить с моим папой.
Как же это несправедливо! Он должен жить и вернуться наконец к маме. Мне невыносимо больно его отпускать!
Сжимаю отцовскую ладонь и вздрагиваю от испуга. Прямо на нас откуда-то из зарослей королевского сада с матюками и чертыханиями кто-то упорно ломится к берегу озера.
— Илюхин⁈ — не верю я своим глазам, признав в появившемся из кустов здоровяке никого иного, как Вадима собственной персоной.
— Лерка, это правда ты? — удивляется он, не признав меня в новом теле. — А это Егор что ли? — ухмыляется Вадим, окинув насмешливым взглядом его удлиненные волосы, но в сложившейся ситуации на это никто не обращает внимания.
— Что ты здесь делаешь? — все еще не понимаю я.
— Доставка из другого мира, — улыбается парень своей самой искренней улыбкой, протягивая мне какой-то бутылек. — Старшая ведьма просила поспешить, сказала, он вам сейчас пригодится.
— Это противоядие для отца?
Внутри меня загорается огонек надежды, вот только Вадим не торопится с ответом, и вместо этого почесывает свой бритый затылок.
— Да откуда мне знать? Думаешь, она что-то объяснять нормально научилась с тех пор, как тебя сюда отправила? Всучила в руки, и говорит: «Беги, что есть мочи. Найдешь их на берегу озера за дворцом, Лере передашь. Только не опоздай». Ну так что, я вроде не опоздал. Пока все живы, — озаряет он нас своей беспечной улыбкой, и я не знаю, как на это реагировать: расцеловать эту двухметровую детину или ударить побольнее?
— Хуже уже не будет, — шепчет одними губами отец, принимая за меня это сложное решение. — Если мне еще суждено повидать твою маму и с Ульянкой познакомиться, то повидаю. Кто знает, может, у этой старой грымзы, что меня сюда когда-то отправила, наконец совесть проснулась, вот и решила нам помочь.
Отец с трудом подносит бутылек к губам и делает несколько глотков. Его лицо искажается от горечи.
— Редкостная гадость, — морщится он. — Похоже, старшая ведьма решила меня добить, чтобы не мучался.
Илюхин оказывается единственным, кто оценивает по достоинству его шутку. На гладко выбритом лице расплывается знакомая кривоватая улыбка от уха до уха. Он вообще кажется слишком расслабленным и жизнерадостным для того ужаса, который еще совсем недавно здесь творился. Такой здоровый, но в то же время совсем зеленый, не готовый к реальной жизни. Неужели и мы с Егором свалились в этот мир точно такими же?
Я замираю, мысленно отсчитывая секунды: одна, две, три, четыре… Время идет, только с отцом ничего хорошего не происходит. Он все так же бледен, кровь продолжает медленно сочиться из его жуткой раны. Я чувствую, как внутри меня начинает зреть ужас.
«Пожалуйста, не отключайся», — шепчу я про себя, замечая, как его потяжелевшие веки начинают медленно опускаться. И вот, когда последние лучи надежды угасают, отец теряет сознание.
Глубокий, оглушающий крик вырывается из моей груди, будто саму душу разрывает от боли.
— Нет, не уходи! — кричу я снова и снова над его неподвижным телом. — Я ведь только нашла тебя, ты не можешь меня оставить. Не так, не сейчас.
Егор мгновенно реагирует, прижимая меня к своей груди, обнимает, пытается успокоить, только мои рыдания не остановить. Я злюсь на саму себя, и не могу принять этой реальности.
— Это я… Я во всем виновата…
— О чем ты, Лер? Это же не ты его ранила.
— Нет, конечно. Но я слишком поздно подключилась к битве. Всего какая-то минута, и мой отец не получил бы этого ранения, и был бы сейчас жив.
— Не кори себя, дочка. Я с тобой, — раздается такой родной голос, и я не могу сдержать радости. Тепло окутывает мое сердце.
Я вижу, как его лицо возвращает нормальный здоровый оттенок, и страшная рана затягивается на глазах. Что бы там ни было налито в бутылек, это средство сработало. Чудеса, да и только!
В этот момент все страхи и сомнения растворяются, оставив только любовь и веру. Каждая секунда наполняет меня новыми ощущениями. Это не просто радостный момент, это восторг, облегчение и надежда. Я крепко обнимаю отца, и по моим щекам текут слезы счастья.
— Спасибо! — обнимаю я на радостях и Илюхина тоже. — Если бы не ты, даже страшно представить…
— А ты и не представляй, Лер. Просто верни домой моего лучшего друга, а о твоем бате я позабочусь, даже не сомневайся.
— Лучшего друга? Это он о ком? — не понимает Егор.
— Эх, ты, Ветер, столько лет вместе, и ты так просто меня забыл? Скажи еще, что Горыныча не помнишь, в это я точно не поверю.
— Горыныча… — задумывается Егор. — Не припоминаю никого знакомого с таким именем.
— Нам действительно
