На другом берегу любви (СИ) - Анастасия Ригерман
— Ни черта не видать в этом тумане! — выдает как на духу Егор, окинув озеро профессиональным взглядом, и уже начинает раздеваться. — Куда плыть-то? В какой стороне необходимый нам островок с колодцем?
— По самому центру, — отвечает отец. — Но оказавшись в тумане ты легко можешь сбиться с пути. Разглядеть в нем что-то ты не сумеешь, еще и подводные течения будут то и дело сбивать тебя с цели.
— И как мне плыть, на что ориентироваться?
— Я буду твоим ориентиром, — обнимаю Егора за плечи, и впервые замечаю, как сильно он волнуется. — Вспомни все, чему учил тебя твой Горыныч на тренировках, а путь к цели я проложу.
Глава 25
Не забывай
ЛЕРА
Какое-то время так и выходит, он справляется сам. Но вдруг вода вокруг Егора начинает бурлить и пениться, словно сама стихия ожила. Невидимые силы затягивают его в глубь, утаскивая на самое дно, где царит темнота и холод. Я чувствую, как он борется изо всех сил, но какое-то существо, склизкое и хищное, тянет его вниз, желая поглотить.
Я все так же стою на берегу, и мое сердце замирает.
— Нет! Нет! Нет! — кричу я, не в силах побороть нарастающий страх. — Егор, держись, не сдавайся!
Я внимательно слежу за каждым его движением, зная, что расстояние между нами только увеличивается. Кем бы ни была эта тварь, она затягивает его в самую бездну. Образы улыбки и смеха любимого мелькают в памяти, и я ощущаю, как боль разрастается в груди, а сам Егор окончательно исчезает с моих радаров.
Господи, неужели это все? Но так не может быть! Скажи, что не оставишь его в эти последние минуты. Он же старался не для себя, а для всех этих людей, для этого странного мира, который еще недавно был для нас чужим.
Секунды тянутся, как вечность. Сквозь туманную дымку я всматриваюсь в горизонт, и не могу поверить, что Егор не возвращается на поверхность. Моя душа кричит о помощи, только ждать ее неоткуда. Есть только отец, но он и так занят сражением. Я начинаю рыдать, не в силах удержать слезы. «Неужели это конец?» — мелькает ужасная мысль, и даже небо вокруг кажется невыносимо тяжелым.
Но вдруг, будто самим сердцем я ощущаю движение в воде. По коже пробегает толпа взволнованных мурашек. Егор! Я снова ощущаю его. Не знаю как, но он справился, выплыл из глубины, и более того, добрался до острова. Прямо сейчас его ступня касается твердой земли, и слезы, что медленно катились по щекам, становятся слезами радости.
У него получилось, он смог!
Услышав сдержанный стон отца, я оглядываюсь и возвращаюсь в реальность. Прямо здесь, за моей спиной, все еще продолжается битва не на жизнь, а на смерть. В воздухе витают запахи горелой плоти, и крови. После того, как сама истекала ею совсем недавно на мельнице, этот запах с металлическими нотами я ни с чем не спутаю.
Отец серьезно ранен, и едва держится на ногах, но продолжает сражаться с порождениями тумана. Его глаза горят решимостью разделаться с этой нечистью, только я вижу, как на его лбу блестят капли пота, а дыхание становится тяжелым и прерывистым.
Собрав последние силы, я бросаюсь к отцу на помощь, готовая держать оборону ровно столько, сколько придется. Егор с Жемчужиной Мудрости вот-вот доберется до колодца, и это наша единственная надежда, способная отогнать любые страхи и сомнения.
Отец слабеет на глазах, и я все больше выдвигаюсь вперед, запуская то молнии, то воздушные потоки, лишь бы защитить нас обоих и потянуть время.
И вдруг, как по волшебству, небо над озером озаряется светом. Вода перестает быть черной. Потоки солнца пронзают туман, который столь долгое время окутывал весь этот мир кошмаром. Зловещие порождения тумана, словно понимая, что их час пришел к концу, поджав хвосты, отступают в те самые кусты, из которых пришли. Только прятаться им больше негде. Прямые солнечные лучи настигают их и там, испепеляя до безликой черной дымки.
— Вот и все! Больше никакого тумана! Уже представляю, как мама с Улей обрадуются. Они ведь даже не знают, что ты живой.
— Еще узнают, — сквозь боль улыбается отец. — И все это благодаря тебе и твоему Егору.
— Не было бы счастья, да несчастье помогло, — вспоминается мудрая поговорка, и я обнимаю отца, позволив ему опереться на мое плечо.
Какое-то время мы так и стоим, не в силах отвести взгляда от того, что происходит прямо на наших глазах. Это похоже на настоящее чудо! Не знаю, как и откуда, но в небе, словно вестники новой жизни, снова появляются птицы. Дружными стайками они с интересом кружат над водой, и уже весело щебечут в зарослях королевского сада.
Вот только восхищаться всем этим чудом нам некогда. Отец становится все бледнее, и вот уже оседает в моих руках, как будто этот свет, разгоняющий тьму, уводит из него последние силы.
— Папочка, нет! Только держись. Мама тебя подлечит, поставит на ноги. Даже не думай отключаться!
В панике я наклоняюсь к нему, чтобы осмотреть рану, и теряюсь от испуга. Рана глубокая, а по ее краям будто чернилами намазано. Или это слюни у этих тварей такие ядовитые, что прожигают одежду?
— Что, плохо дело? — будто и не боится отец.
— Не знаю, — отвечаю честно. — Таких ран я никогда прежде не видела.
Оторвав лоскут ткани от подола юбки, я пытаюсь остановить кровь, но ее так много, что мои руки начинают подрагивать. Мама много чему успела меня обучить за это короткое время, но она скорее готовила меня к битвам, чем к их последствиям. И вот сейчас, сидя над своим умирающим отцом, даже со всей этой магией в моей крови я чувствую себя абсолютно беспомощной.
— Скажи маме, как сильно я ее любил. Только о ней и думал все эти годы, — срывается с мужских губ, и по моим щекам катятся горячие слезы.
— Даже не думай умирать! Слышишь? Только не сейчас, когда весь этот ужас остался позади. Сам ей обо всем скажешь, — злюсь я, то ли на него, то ли на саму себя, или на все эти обстоятельства, которые привели нас ровно туда, где мы в итоге оказались. — Ты сильный. Слышишь? Очень сильный. Мы что-нибудь придумаем. Может, во дворце найдется аптечка?
— Аптечка? Не в этом мире, — еще больше злит
