Спящее пламя Ферверна - Марина Эльденберт
Водные живут на глубине, но не на такой, и, по мере того, как он поднимался, сознание немного прояснялось.
Вот только что-то было не так. Он продолжал чувствовать Ятту, но с каждым мгновением все слабее, как будто… как будто ее сознание растворялось. А потом на глазах у Вэйда она взмахнула хвостом и устремилась за стаей глубоководных, уходя за ними на еще большую глубину и совершенно игнорируя Роа.
Где Вайдхэн-старший? Где, дракона его за хвост, Ландерстерг, когда он так нужен?
Они не успеют.
Пока они сюда доберутся… Тишина в сознании, в груди, во всем его существе становилась такой отчетливой, что Вэйд понял: если Ятта сейчас уйдет, они потеряют ее навсегда. И он устремился за ней и на глубину раньше, чем успел передумать.
«Ятта! — мысленно позвал он ее, сокращая расстояние до минимума. — Ятта!»
Драконица неожиданно обернулась. Как будто услышала.
«Ятта, не уходи. Ты нужна нам. Ты нужна мне».
Что мне стоило сказать это тогда, пять лет назад?
Но теперь уже ничего не вернешь.
Он опустился на глубину, на которой мог чувствовать разве что сдавливающие со всех сторон тиски воды. Зрение уже практически выпало, он скорее драконьим чутьем ощущал застывшую рядом драконицу.
«Ты нужна мне, — повторил он, стремясь достучаться до ее сознания. — Ты нужна мне, Ятта. Прости, что я тогда причинил тебе боль. Прости за то, что не сказал о том, что ты сводишь меня с ума… всегда сводила».
Ятта коротко рыкнула, и Вэйда снова прошило болью. А потом она устремилась к нему, но ее резким рывком за загривок дернул наверх Вайдхэн. Он утаскивал ее все выше, выше и выше — туда, где был свет. Наверное. Потому что здесь света не было, и сил не осталось тоже. Сознание выключилось, и мир погрузился во тьму.
Глава 24
Ятта
Я открыла глаза на больничной койке. Пытаясь вспомнить, что произошло, нахмурилась и заморгала, и беспроводные датчики, подключенные ко мне, тут же заверещали, как виар, выпрашивающий еду. Сидящая в кресле мама подскочила, бросилась ко мне, а следом в палату вошел Арден и весь его медперсонал в таком количестве, что мне стало дурно.
— Что произошло? — спросила я.
— А что ты помнишь? — Арден бросил один короткий взгляд на свой планшет. Потом на меня. — Меня ты помнишь, Ятта?
— Разумеется. А почему не должна?
Мама с Арденом переглянулись.
— Потому что у тебя произошел колоссальный выброс пламени, ты обернулась и довольно долго для первого оборота пробыла драконом.
Я — что⁈ Я переводила взгляд с мамы на Ардена и обратно, пытаясь понять, они шутят, или как? Нет, серьезно! С чего мне вообще оборачиваться? Как?
— Правда⁈ — выдохнула я. — Серьезно⁈ У меня есть пламя⁈
Я ждала этого слишком долго. Так долго, что теперь впору танцевать на кровати, в смысле, по поводу, что я теперь настоящая иртханесса. Но…
— Не все так просто, — перебил Арден. — Когда мы привезли тебя сюда, твои показатели стремительно снижались. Сейчас мы возьмем анализы, и, Ятта, я очень попрошу тебя не расстраиваться, если пламени в крови у тебя не будет.
Я заморгала. Они сейчас издеваются, или как?
— Арден, дай нам, пожалуйста, пару минут, — попросила мама.
— Сначала анализы.
— Ты же видишь, что с ней все в порядке, связная речь и движения в норме. Пожалуйста. Пара минут погоды не сделают.
— Прости, Лаура, но это мне потом объяснять твоему мужу, если что-то пойдет не так, почему я все не предусмотрел. Кроме того, не все изменения видимы и осязаемы. Ятта мне дорога не меньше, чем вам, поэтому пару минут придется подождать тебе. А если уж говорить откровенно, то полчаса-час. Можешь остаться, можешь выйти. Как пожелаешь.
Арден, пожалуй, был единственным, кто мог так разговаривать с мамой, да и с отцом. С папой они были знакомы очень давно, меня он наблюдал с детства, знал всю мою историю, поэтому да, в каком-то смысле мое здоровье было для него чем-то личным. Хотя по его жесткому лицу, военной выправке и прическе — сколько я его помню, он носил короткий ершик волос, придававший его лицу, чертам еще больше резкости и на первый взгляд даже жесткости, Арден был врачом по призванию. Скольких он спас, сколько всего предусмотрел задолго до того, как что-то стало бы непоправимым, сколько жизней были сохранены благодаря ему — не перечесть. Он давно уже не просто врач Торнгера Ландерстерга, он иртхан-легенда.
Поэтому сейчас сначала вокруг меня сновали медсестры, которые брали анализы, потом — специалисты, настраивавшие аппаратуру, которая проверяла мою мозговую деятельность. Потом на меня надели специальный тонкий, как вторая кожа, костюм-датчик, который проверял рефлексы и мои движения в положении лежа, в положении сидя и во время ходьбы.
После чего Арден попросил меня сесть в кресло, а всех остальных, включая маму, выйти.
— Торн уже едет, — сказала она.
— Вот и чудесно. К его появлению мы как раз закончим.
— Я имею право знать, что происходит с моей дочерью.
— Твоя дочь имеет право на приватность, Лаура, чем она захочет с тобой поделиться, тем поделится сама. Все официальные данные по ее здоровью у тебя будут.
— Когда ты стал таким засранцем, Арден?
— Ты сказала «засранцем»?
Я бы задала тот же самый вопрос, но его задала мама. А впрочем, мне сейчас не особо хотелось что-то говорить, я все еще пребывала в шоке, частично — потому что не помнила ничего про оборот и про то, что у меня было пламя. Я всю жизнь хотела это почувствовать, ощутить, но самые главные воспоминания, первое пламя в моей жизни, просто стерлись из моего разума.
Кто самая большая победительница по жизни? Правильно, Ятта Хеллирия Ландерстерг!
* * *
— Давай начистоту, Ятта, — Арден опустился в кресло напротив меня. — Что последнее ты помнишь?
Я прищурилась:
— Вопрос с подвохом?
— Нет, но судя по анализам, часть твоего мозга… как бы это поточнее выразиться, она не выключена, она просто в данный момент не активна. С наибольшей вероятностью, это защита от того, что произошло, от травмы первого резкого оборота. Я не вижу серьезных повреждений, которые могут привести к необратимым последствиям, но мне нужно понимать, что ты помнишь. Чтобы сделать новые выводы.
