Королева Лис - Морган Даяна

– Я пас, у меня ничего не получается, я устал и хочу есть, – недовольно проворчал он. Его окружали ароматы земли, травы и сладкой пыльцы, которая терзала обоняние.

– Ладно, Сиврес, отдохни минуту и приступай еще раз. Напоминаю, кто первый сделает задание, получит на следующем уроке пятнадцать минут форы! – с азартом сказала невысокая фигуристая женщина с львиной гривой цвета осеннего золота. В свете солнца ее кудряшки очень походили на лучезарный нимб. Деловито положив руки на талию и подчеркнув этим движением широкие бедра, преподавательница расхаживала взад-вперед, пристально наблюдая за попытками подопечных. Когда она замечала ошибку, громко цокала, а затем непременно подходила к ученику и помогала исправиться. Фелу она понравилась, особенно в сравнении с Мантиром, который жить не мог, не назвав студентов «бездельниками» или «безголовыми». Лелле́я Ше́рра, напротив, держалась с учениками непринужденно, весело подтрунивала над ними и ко всем обращалась на «ты».

Феликс отер пот с лица и устало посмотрел на однокурсников, которые с особым усердием повторяли создание защитного купола по твердому агрегатному состоянию. Хуже, чем у Фела, получалось только у Лиар. Каждый раз, когда ее магия слабела и с «пшиком» таяла, она забавно морщила нос. Понаблюдав за ее очередным усилием, Феликс не удержался и спросил:

– Так почему ты учишься в Шамадоре, если алхимия тебе дается намного лучше?

Лиар удивилась вопросу и, не прекращая попыток наколдовать купол, смущенно ответила:

– Женщина не может стать алхимиком, так не принято. Если в роду рождается девочка, ее главная задача – родить мужу наследника. Это очень важно, особенно для двенадцати семей, чьи главы заседают в Совете Алхимиков, – из их числа избирается Верховный Алхимик.

– Я думал, что магический мир намного продвинутее нашего, а у вас тут прямо женская дискриминация. А как же Эолла, о которой ты рассказывала?

Лиар утратила концентрацию, с досадой опустила руки и, откинув со лба пропитанные потом светлые волосы, присела рядом.

– Эолла Арета – единственная женщина-алхимик, заслуги которой признаются официальной доктриной. Хотя я читала, что раньше, во времена Вер-Шительной Войны, многие женщины развивали свою естественную энергию и участвовали в алхимических практиках.

– Погоди, а ваша семья тоже в списке этих двенадцати?

– Да. Папа должен был войти в Совет после дедушки, но он женился на волшебнице, чем опозорил семью и испортил всю свою карьеру, – грустно поделилась Лиар.

– Ты меня, конечно, извини, но вы, алхимики, какой-то странный народ.

– Я знаю, – Лиар смутилась.

– Почему алхимики не любят магов?

– Мантир ведь частично об этом говорил на Измеграфии. Волшебники получили силы от Дикой Магии, а алхимики используют и развивают собственный энергетический потенциал. Они считают, что маги получили все, не прикладывая усилий, да и сама Дикая Магия – нечто опасное, злое и неестественное для человека. Именно поэтому брак с волшебником для представителя древней алхимической династии – позор.

– Так, Сиврес и Семпер, хватит отлынивать и болтать, у нас тут не бесконечный перерыв. Возвращаемся к тренировке, – одернула друзей Леллея.

Феликс нехотя поднялся, слыша, как его желудок урчит, взывая о спасительной пище. Встав в защитную стойку, он вновь попытался сосредоточиться, но его взгляд то и дело наталкивался на очевидные успехи однокурсников. В нескольких шагах от него темнокожий Ле́ис И́нха, с открытой и честной внешностью, большим носом и полными губами, формировал основу энергетического свода цитринового цвета. Его густые брови напоминали жирных гусениц, подставивших пушистые брюшка под солнечный свет. На шее от напряжения вздулась вена.

– Ура, вы только гляньте на эту безупречную магию! – закричал Ирвин Торн. Он стоял в центре своего дымового купола, сквозь который виднелись только его очертания. Пепельно-серый дым превратился в плотную стену.

– Да ну, Торн, ты жулик! – воскликнула смуглая черноволосая красавица.

Феликс еще в начале занятия обратил на нее внимание. На Земле Фел поспорил бы на целую пиццу, что девушка – испанка, но в магическом мире оставалось только догадываться о ее родине.

– Естественно, он победил! – фыркнула «испанка». – Если бы у меня родители были в королевской гвардии, я бы тоже с пеленок занималась защитной магией.

Она обиженно резко шевельнула пальцами и уничтожила наполовину созданный свод из лиан и веток, а затем скрестила руки на груди и уставилась на преподавательницу.

– Не унывай, Ле́кса, и тебе когда-нибудь повезет, – подбодрила Леллея.

– Ха, Има́р, ты, как обычно, мне и в подметки не годишься! – Ирвин продолжал дурашливо хвастать своими успехами и не преминул задеть сокурсницу, назвав ее по фамилии. – Кто там твой дуал? Сочувствую ему…

Слова Торна настолько раззадорили Лексу, что она взмахнула рукой, и из-под почвы вырвался корень, извернулся и хлестнул плетью по куполу Ирвина. Дымовая завеса затрещала, из места удара начал сочиться пар, будто сукровица из раны. Новой атаки скрученного в жгут корня стена не выдержала, и вся ее поверхность пошла трещинами, как высушенная земля. Леллея Шерра тут же встрепенулась:

– А ну прекратить боевую магию! У нас тут занятие по защитной!

Лекса замедлилась, но не смогла прервать следующий удар. Леллея вскинула руки, и перед Ирвином выросла бронзовая стена. Корень со щелчком ударился о металл и по инерции отлетел в сторону. Лиар ничего не успела сделать – тонкий острый кончик корня огрел ее ноги до того, как Феликс повалил ее на землю, прикрывая собой. Растение со всей мощью обрушилось на невидимую преграду.

Лиар открыла глаза, боясь, что ее задавило магическим корнем, однако тяжесть, припечатавшая ее к земле, принадлежала телу Фела. Приподнявшись на руках, Феликс неловко посмотрел на спасенную девочку, которая чувствовала, как алеют ее щеки. Онемев от смущения, Лиар не отводила взгляд от карих глаз и ощущала его дыхание. Ей стало одновременно и холодно, и жарко, а от испуга и ожидания закололо в пальцах. Жжение в них усилилось настолько, что мир в периферийном зрении качнулся и пошел рябью, как вода в озере от броска камня. Перед Лиар остался один только Фел. Ей почему-то теперь сложно было смотреть на него, глаза слезились. Девочке вдруг показалось, что его волосы на самом деле длиннее, а на лице – неряшливая короткая борода.

– Я так долго этого ждал, – Феликс будто произнес это и не произнес одновременно, мир перед Лиар искажался и не мог зафиксироваться. Боль в пальцах стала невыносимой, жгучей и неудержимой. Страх парализовал, и Лиар зажмурилась, чувствуя, как сгорает. Она заставила себя глубоко и медленно дышать, и постепенно неприятные ощущения отступили, словно их и вовсе не было.

– Эй, Лиар, ты в порядке? – Фел опустился рядом на корточки и протянул левую руку, чтобы помочь подняться. Лиар, все еще ощущая легкое головокружение, села и с готовностью потянулась за предложенной поддержкой, как вдруг остановилась, заметив ожог на ладони Сивреса.

– Откуда он у тебя?

– Да это пустяк, обжегся о зарунированные прутья решетки в арестантской, – безразлично отмахнулся Феликс и повторил: – Ты сама как?

Лиар несколько мгновений смотрела на ожог, не отрываясь, и, наконец, безучастно ответила, старательно избегая воспоминания о загадочном видении:

– Просто голова кругом пошла. Теперь все нормально.

– Семпер, отправляйся в госпиталь, – к друзьям подоспела Леллея.

– Со мной все в порядке, просто царапина, – возразила Лиар и встала, упустив момент, когда корень Лексы был уничтожен.

– А ты, Имар, еще раз такое вытворишь, отправишься к ароне Опирум. Не смейте использовать боевую магию против однокурсников на моем занятии, понятно?!

Лекса виновато кивнула.

– Эй, Сиврес, да ты крут! – Ирвин подскочил к приятелю и похлопал его по плечу. – Твой невидимый купол удержал полноценный удар чужой магии! Красавчик!