Нарисую себе счастье - Марианна Красовская
Как же я люблю свою семью!
***
Господин Туманов приехал без предупреждения. Он зачем-то привез копию того самого артефакта. Шкафы уже стояли на месте, обои были поклеены свежие.
— Это не совсем копия, — сообщил он. — Тут встроено одно любопытное заклинаньице. Ничего, пусть полежит между шкафами, ни от кого не убудет. Казимир, я бы хотел сделать объявление, но для этого прошу собрать ваших ближайших друзей.
— Нужно ли? — хмурился Казимир.
— Я вынужден настаивать.
И снова в нашем доме собралась большая компания: Серафим Синицын с супругою, Асур Синегорский (без жены), Данил Озеров и его Аглая, Марк и Ольга (кошку временно заперли в флигеле матушки, хотя она так громко на это безобразие возмущалась, что матушка осталась за ней присматривать). Воспользовавшись случаем, наши прекрасные целители выманили Казимира в кабинет и провели внеочередной симпозиум, после которого объявили, что господин Долохов пока на тот свет не собирается. Состояние пусть и не самое радостное, но стабильное. Есть даже вероятность, что он успеет подержать на руках своего сына.
— Так вас можно поздравить, Мари? — удивилась Снежана Синицына, пожалуй, единственная, для кого эта новость оказалась сюрпризом.
— Да, у нас будет мальчик.
— Дети — это так прекрасно!
— Согласна с вами, — улыбнулась Аглая. — Дети — наше самое большое счастье.
— Господин Туманов, вы хотели сделать какое-то объявление? — напомнил Казимир, прерывая милую женскую беседу.
— Да, верно. Я хотел сказать, что ваш друг Демид Гальянов арестован. Он подозревается в попытке причинения вреда здоровью господина Долохова.
Я выдохнула — неужели мы нашли виновного? Я ведь говорила, я всем говорила!
А Ольга воскликнула:
— Да быть такого не может! Зачем это нужно Демиду?
— Он очень хотел заполучить стекольный завод.
— Я не верю!
— Но как он мог навредить Казимиру? — удивился Синицын. — Это не так-то просто!
— Мы с этим разбираемся, — важно кивнул Туманов. — Подозреваю, что господин Гальянов каким-то образом устраивал разные нехорошие происшествия… Возможно, даже подмешивал господину Долохову что-то в вино… Недаром же, когда Казимир отказался от выпивки, ему стало значительно легче.
А вот теперь я ничего не понимала. Есть же артефакт! Мы ведь его нашли! Почему Георг Павелевич ничего о нем не говорит? Встретилась взглядом с Ольгой, столь же удивленной, открыла рот… и закрыла его. Не говорит — значит, так надо. Ему виднее, он все же дознаватель. Может, он думает, что у Гальянова был сообщник? Неужели все же Синицын тоже замешан во всем этом?
— Нет, это совершенно невыносимо! — всхлипнула вдруг Снежана. — Какой кошмар! А ведь этот человек и у нас в доме гостил! Вдруг и нам что-то… подливал?
— Милая, но у нас нет стекольного завода, — попытался успокоить ее супруг. — А веревочная фабрика Гальянову совершенно ни к чему!
Шутка не показалось никому смешной. Все мрачно глядели в пол. И только лицо Казимира было совершенно спокойно.
— Полагаю, на сегодня мы закончим с признаниями, — мягко, почти нежно сказал он. — Думаю, самое время поужинать и лечь спать. Никого сегодня не отпущу на ночь глядя, там опять начался снегопад.
Я только усмехнулась. Разве это снегопад? Вот на Севере… там сугробы высотой мне по плечо. И мороз щиплет щеки, пробираясь даже под шубу. А тут, у нас, просто снег, просто небольшая метелица. Но он прав, пусть лучше переночуют у нас, а домой поедут, когда будет светло.
Впрочем, ночью выспаться никому не удалось. Едва мы с Казимиром улеглись в постель, как раздался страшный грохот, потом дикий, потусторонний вой, а потом — женский визг. Мы подскочили и бросились вниз, позабыв даже одеться. То есть это я позабыла, а Казимир укутал меня на ходу в свой халат.
Вой не прекращался, визг же перешел в хныканье. Звуки шли из кабинета. Когда мы распахнули дверь, то узрели престранную картину: возле шкафа стояла Снежана Синицина, а в руках у нее был тот самый “обманный” артефакт, который сейчас и завывал как попавший в капкан волк. И почему-то женщина не могла пошевелиться, совершенно оцепенев. Только из глаз ее текли слезы.
— Не трогайте ее! — рявкнул на собравшихся людей Туманов. — Я сам!
Ничего не понимая, я оглянулась на Казимира — как раз вовремя. Схватившись за грудь, он привалился к стене, совершенно белый.
— Лекаря! — пискнула я. — У него приступ!
Губы у Казимира вдруг посинели, глаза закатились, и он рухнул на руки Данила Озерова.
— Врешь, — буркнул княжич. — Сейчас бы еще кто-то помер в присутствии трех целителей. Асур, помоги мне. Тяжелый какой, черт!
Марк же зачем-то схватил меня за руку и вывел из кабинета. Да что же это! Отпустите меня, я не собираюсь устраивать истерик!
Сумасшедший дом какой-то!
Меня силой усадили в кресло в гостиной и напоили какой-то гадкой микстурой. Казимир лежал тут же на диване и плевался. Его тоже поили тем же зельем. Двое целителей хором заверили меня, что все уже позади, приступ они купировали. Я понятия не имела, что это значит, но раз Мир ругался — ему определенно лучше.
Между тем в кабинете снова раздались женские крики. Казимир почему-то поморщился, закрыл глаза и прикинулся умирающим. Что-то здесь было неладно. Я попыталась встать, но Марк не позволил. К счастью, господин Туманов не заставил себя долго ждать.
— Ну вот все и решилось, — мурлыкнул он, появляясь в гостиной. В руках у него был тот самый артефакт. — Казимир, голубчик мой, а вы ведь мне солгали.
— Не солгал, а утаил кое-что, — пробормотал мой супруг не открывая глаз.
— Это совершенно одно и то же!
— Поймите, я не мог! Она — жена Серафима. Я никак не думал…
— Да что здесь происходит! — вспылила я. — Объясните же, наконец!
— Все очень просто, моя дорогая, — мягко улыбнулся Туманов. — Артефакт подбросила Снежана. И теперь хотела его забрать. Но не вышло.
— Но Гальянов… — растерялась я.
— Совершенно ни
