Нарисую себе счастье - Марианна Красовская
Вернувшийся Казимир был хмур. Кивнув друзьям, сообщил:
— Говорят, Демид срочно уехал куда-то с господином Тумановым. Очень странно, конечно. Мари, ты выглядишь уставшей. Не хочешь уйти пораньше?
Я только кивнула. Супруг приобнял меня за плечи и повел к выходу. Уже темнело — зимой солнце заходит рано. Снегопада сегодня не было, небо было высоким и ясным, можно было разглядеть даже бледный серп месяца.
— А поехали кататься на санях? — вдруг предложил мой супруг. — К реке да через лес, а?
— Замерзнем, наверное, — усомнилась я.
— А мы в меха укутаемся. Завтра уж домой возвращаться, а ты ни разу за городом не была!
— А поехали!
Поймав извозчика, Казимир приказал:
— На Торговую площадь!
И тихо мне пояснил:
— Там всегда можно свободные сани найти. За городом на карете никак, там всегда дороги заметает. Ничего, слышал я, государь указ подписал о строительстве железной дороги. Скоро сани да кареты в прошлое уйдут. Все будем ездить на паровых повозках!
Я не стала напоминать ему, что он навряд ли доживет до тех чудных дней. Уверена, он и сам все понимал.
Сани, действительно, нашлись, да не одни. Казимир выбрал самые ладные, нарядные, да с меховыми шкурами внутри. Как это было весело — мчаться по голубому снегу, хохоча и захлебываясь от ледяного ветра! Реку видно совсем не было, а вот лес я разглядела — черные росчерки стволов, сизые лапы елей, сугробы в рост человека, трещащие от мороза ветви.
— А ну стой, — вдруг гаркнул Казимир, и сани послушно и мягко притормозили. — Мари, не туда смотришь. Вверх взгляни!
Я запрокинула голову и ахнула. Словно кто-то выплеснул на краску на черный холст! Зеленое, розовое, лиловое растекалось по небу, переливаясь, сияя… и до того это было прекрасно, что на глаза невольно навернулись слезы. А Казимир вдруг схватил меня в охапку и крепко поцеловал.
— Так ты этот день еще лучше запомнишь! — шепнул он мне.
Я верила ему. Самый странный, самый счастливый день в моей жизни. Быть может, я никогда не буду так счастлива больше! Боль, что никуда не делась, придавала этому хмельному напитку капельку горечи, и оттого было еще вкуснее…
Глава 35. Виноватые
Возвращение домой далось мне куда тяжелее. Во-первых, меня начало тошнить. Во-вторых, с нами ехал Синицын, а это значило, что никаких больше поцелуев и милых бесед не предвиделось. Меня все страшно бесило, особенно встревоженные разговоры про исчезновение Гальянова. Казимир попытался что-то узнать о судьбе друга, но увы — Туманова тоже разыскать не смог. Я же, разумеется, молчала. Да и что я могла сказать? Дознаватели не делились со мною своими планами…
А мужчины, оказывается, еще большие сплетники, чем мы, женщины! Чего я только не услышала за эти две бесконечные недели… Князь Барги не женится потому, что ему претят покорные и скучные икшарки. Князь Авелари, напротив, был женат трижды, и у него — семь дочерей и ни одного сына. Первых двух жен он вернул родителям потому, что они не могли подарить ему наследника, теперь вся надежда на молодую супругу. Авелари специально взял себе девушку из довольно бедной семьи — но зато единственную сестру двенадцати братьев. Как в сказке какой-то, честное слово! Не поверила бы, если бы сама этого Авелари на выставке не видела. Молодая супруга пока никого не родила, но даже если и родит дочку, развода больше князю не видать, потому что братья пообещали оторвать ему голову, если их сестра только пожалуется…
Похожие истории я услышала еще про нескольких приятелей Казимира. Потом мужчины обсуждали книги, спектакли, железную дорогу — оба были большими поклонниками технического прогресса. Перебрали косточки и князю Озерову с его зеркалографом, дескать, изобретение забавное, но слишком уж дорогое и хрупкое, вот бы как-то по-другому сигналы подавать, может быть, опыты с громовыми банками приведут к каким-то новым открытиям? На обсуждении электрических разрядов я заснула, а проснулась, когда мужчины спорили, какая древесина лучше для изготовления мебели… Лучше б поцелуи, честное слово!
К счастью, и это путешествие закончилось. Синицын покинул нас в Большеграде, я же попросилась заехать к Марку и Ольге. Мне нужен был осмотр лекаря, а Пиляеву я доверяла больше, чем кому либо.
Нас встретили с искренней радостью. Ольга первым делом сообщила, что они решили перестраивать дом — ближе к лету, конечно, не сейчас. Братец Марка получил-таки диплом инженера и даже нашел работу в строительном управлении. Пиляевы рассчитывали, что юноша возьмется за ум и поможет им с ремонтом.
Пока же для нас нашлась гостевая спальня, небольшая, но уютная. А Марк, осмотрев меня, подтвердил, что я жду ребенка.
— Будет мальчик, — уверенно предсказал он. — Вероятно, маг. Пока не могу сказать точно, но беременность протекает хорошо, правильно. Больше гуляйте, меньше волнуйтесь — и к осени я с радостью помогу появиться на свет твоему наследнику, Казимир.
Мой супруг только кивнул с самым серьезным видом. Что за чурбан! Мог бы хотя бы порадоваться вместе со мной!
Впрочем, мне хватило и восторгов Ольги. Сама она пока матерью становиться не хотела, говорила, что надо дом перестроить для начала, но вокруг меня вертелась как юла, обещая быть самой нежной и доброй тетушкой на свете и уже подбирая кроватку, новые обои и лучшие игрушки для племянника.
— Моя подруга Альмира тоже в положении, — щебетала она. — Такая стала важная, красивая! Ей так к лицу беременность! Смотрю на нее и даже завидую, дети — это такое счастье! Вот достроим дом, и я тоже хочу.
Я смеялась и кивала, а потом вспоминала, что моему ребенку предстоит расти без отца. Как я с этим справлюсь? Кажется, мой план провалился. Казимир и не думает об операции! Ему важнее глиняные карьеры и заказы от государевой канцелярии. И обидеться бы, но не могу. Слишком жалко и себя, и его, и особенно нашего сына. Я даже немного поплакала об этом, хотя обычно не замечала за собой плаксивости.
А дома все было по-прежнему. Кошка ловила мышей (и где только находила!), Устина готовила чудесные обеды, матушка вышивала, Ильян учился, причем, по словам учителей — старательно. Известию о моей беременности все невероятно обрадовались. Даже братец, услышав, что
