Имя твоего волка - Татьяна Владимировна Томах
Ей удалось порвать свой сон. Ей удалось.
Дрожа и захлебываясь слезами, она проснулась — от того, что (когда-то было? Должно было быть? Или еще только будет — когда-то?)…
— Ну, ну, маленькая Маргарита…ты так волновалась из-за меня?
Она хотела ответить — всхлипнула, молча закивала и уткнулась в его шею. И зажмуривая глаза, чтобы не видеть его лица. Лица, которое она только что видела под черной гробовой крышкой …изуродованным, почти разорванным в клочья… Почему? Почему, если он должен был утонуть? Или — не должен был? Ведь когда она добежала на помощь, он уже выбрался сам и даже сумел вытащить перепуганную лошадь… или нет? Или все было не так, по — другому; на самом деле — не так, как ей приснилось…
— Ну, Марго…маленькая Маргарита… — его сердце колотилось сильно и быстро под мокрой насквозь рубашкой — рядом со щекой Марго. Руки, опустившиеся ей на плечи, погладившие спину, дрожали. Он испугался? Он?! Испугался?
— Я подумала, что…Я подумала…
— Да, да, конечно…
Его дыхание было горячим и торопливым, а губы, неожиданно встретившие губы Марго — теплыми и нежными. И головокружительно сладкими — как лесной мед, который когда-то давно старуха намазывала на свои оладьи; золотисто-солнечные волшебные оладьи — не оторвешься, пока не доешь все, до последнего кусочка…
Марго так и не открыла глаза.
Или ей так показалось — что не открыла. Потому что очень уж это все было похоже на сон. Яркий прекрасный сон, после которого просыпаешься с улыбкой; а потом весь день эта улыбка трогает губы воспоминанием абсолютного, невозможного наяву счастья. Но постепенно, по мере примирения с этой невозможностью — и с явью, воспоминание тускнеет, теряет краски и цельность образов, и, в конце концов, растворяется бесследно. Как дым в небе.
Небо опрокинулось над ее головой перевернутой чашей. Бежать было некуда — да Марго и не пыталась. Она улыбнулась навстречу падающей на нее огненно-синей бездне — собираясь захлебнуться в ней. Утонуть. Превратиться в русалку. Раствориться в пене окруживших ее облаков.
Ее тело уже стало почти невесомым, крылья рвались из кончиков вздрагивающих лопаток — как в тех, самых лучших ее снах, в которых она умела летать. Платье соскользнуло, с шелестом сворачиваясь возле ног, Марго переступила через него, не заметив. Теплая ладонь на пояснице — нетерпеливая, но ласковая. Прикосновения — как нежная пена облаков, в которой хочется растаять. Горячий шепот, щекочущий шею:
— Марго…
Мурашки по спине — там, где уже рвутся на свободу крылья. Дыхание, обжигающее кожу:
— Марго…
Ее имя, перемешанное с его дыханием. Имя — для того, чтобы звать. Имя, для того, чтобы… Как он может ТАК произносить ее имя? Так, что она идет на этот зов, не задумываясь и не рассуждая. Идет — в головокружительную бездну падающего неба. Высокого и прозрачного, цвета склонившихся над ней глаз. Неба, в котором, наверное, можно летать…
Она не хотела открывать глаза. Сон. А чем это еще могло быть, кроме сна? Она не хотела просыпаться. Теплое плечо под ее щекой; спокойный перестук сердца — совсем рядом с ее сердцем; голубоватая жилка на запрокинутой шее вздрагивает — в такт, возле ее губ. Так близко. (…Беззащитно запрокинутая шея. Так близко. Скользит между клыками. Сжать сильнее. Рвется черной раной, расползается в клочья. Бьется пойманной рыбой. Еще сильнее…) Марго вздрогнула, ударилась подбородком о затвердевшее плечо. Сон?
— Что…Что…Марго?
Ладонь лежащая на ее спине, шевельнулась, пальцы легонько погладили поясницу. Утихший было огонь опять вспыхнул от этого движения — рванулся невидимыми крыльями на кончиках лопаток, выгнул позвоночник, погладил напрягшиеся бедра.
— Тебе что-то приснилось, маленькая Маргарита?
— Да. Да, приснилось.
Марго вдохнула жадно и торопливо, глотая прохладный воздух. Прижалась щекой к теплому плечу Владислава. Сон. А чем это еще могло быть, кроме сна?
— Ты… — пальцы, опять заскользившие по ее спине, дрогнули и приостановились. — Ты выйдешь за меня замуж, маленькая Маргарита?
Марго замерла. Затаила дыхание, вдруг почувствовав себя маленьким зверьком под гладящей ее рукой. Неосторожным зайчонком, пойманным в ладонь — и теперь беспомощным. Тебе что-то приснилось, маленькая Маргарита? Да, приснилось. И все еще снится. Потому что это все не могло происходить на самом деле.
— Да или нет?
Рука соскользнула на ее плечо, легонько сжала, заставляя Марго приподняться. Светлые глаза Владислава смотрели на нее выжидательно и слегка встревожено. И Марго вдруг поняла — в один миг — смысл и причину его вопроса. Ей стало холодно и неловко под внимательно изучающим ее взглядом. Она потянулась задрожавшей рукой искать сброшенное где-то рядом платье. Наткнулась пальцами, вздрогнула — в первый миг скользкая ткань показалась ей пригревшейся на солнце змеей.
— Марго?
Она сосредоточенно разбиралась в складках скомканной, наспех сорванной, одежды.
— Это необязательно, — она сама удивилась спокойствию своего голоса. Удивилась отстранено. Как будто настоящая Марго — та, которая не доверяла никому, кроме своих снов и своего волка, и иногда чувствовала себя древней, как старуха — снова вернулась и наблюдала за происходящим. И говорила вместо другой Марго — глупой девчонки, вообразившей себя бабочкой, а теперь дрожащими руками разбирающей обломки своих хрупких крыльев. К измятому рукаву платья прилип сухой березовый лист; и Марго-настоящая напомнила с усмешкой и грустью: «До осени… Ты с самого начала это знала. До осени.» Той, второй Марго захотелось расплакаться, но первая удержала ее. Одернула, как зарвавшегося ребенка. «Он так честен и благороден. У тебя же не хватит наглости воспользоваться этим?»
— Тебе не нужно это делать, Владислав, — сказала она вслух. Очень спокойно. Ни дрожи в голосе, ни слез. — То, что произошло, не обязывает тебя…
Теплые руки крепко обняли ее за плечи. На губах, легонько дотронувшихся до ее виска, дрожал смех, в голосе было…облегчение?
— Маленькая Маргарита… Я уже давно хотел просить тебя об этом. Я ждал подходящего случая. Мне показалось, что сейчас… Я обидел тебя?
— Нет. Нет. — улыбка рвалась на ее губы, и теперь уже некому было сдерживать ее. Настал черед удивляться той, первой Марго. Удивляться, недоуменно пожимать плечами — перед тем как развернуться и уйти обратно. В сумерки ее любимого леса, где терпеливо ждал волк. И оставить в покое другую Марго — наедине с ее первым мужчиной; улыбками, поцелуями и прикосновениями. С ее летом,
