Элизабет Ричардс - Феникс
Элайджа откручивает крышку одной из банок и нюхает её содержимое. Он морщится.
— Что это? — спрашивает он, вращая банку в руке.
— Ночной шелест, — объясняет Жизель, завинчивая крышку на банке. — Мы добавляем его в чай — это помогает расслабиться. Он довольно мощный, но у моего народа к нему естественный иммунитет, так что он не оказывает на нас такого же эффекта, как на остальных. Мы просто хорошо спим после него.
Экран пищит и на мониторе возникает герб Стражей, со словами: ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ. Все замолкают, когда Эш прибавляет звук.
— Граждане, мы прерываем программу срочным выпуском новостей, — говорят «Февральские поля». — Стало известно, что в перестрелке в Иридиуме был убит предатель, известный под именем Феникс. Еще раз, предатель известный под именем Феникс — мертв.
Все ошеломленно застывают, нам требуется время, чтобы осознать услышанное.
— Как Феникс может быть мертв? — озадаченно спрашивает Жизель. — Ты же здесь.
Эш чуть слышно стонет.
— О, нет, — бормочет он.
— Теперь Пуриан Роуз сделает заявление для нации, — сообщают «Февральские поля».
Спустя мгновение на экране появляется Пуриан Роуз. Он подходит к трибуне на балконе Золотой цитадели, с которого открывается вид на городскую площадь в Центруме. За его спиной развивается стяг Стражей. Он одет в церемониальные одежды, и хотя глаза его устремлены вперед и смотрят прямо в камеру, на губах играет едва заметная ухмылка.
Тысяча граждан-Стражей, собравшихся на городской площади под балконом, приветствую Роуза. На многих из них белые одежды Пилигримов, их головы гладко выбриты, но остальные одеты по последнему слову моды — на женщинах яркие корсеты и шляпы с перьями, на мужчинах длинные фраки и шелковые жилеты.
Роуз обращается к толпе, кратко рассказывая, с каким-де темными временами они столкнулись, и говорит, что время лишений и трудностей закончилось. Восстание потерпело поражение. Лжепророк Феникс мертв. Эш не был бессмертным, он не был мессией. Он был всего лишь мальчиком.
Вещание прерывается кадрами перестрелки в Иридиуме, которая происходила внутри гетто Дарклингов. Сложно что-либо рассмотреть из-за дыма и дождя, но даже при такой видимости, нельзя не заметить тысячи тел — Стражи, Дарклинги — нагроможденные друг на друга, упавшие там, где были расстреляны. Они не лгали, сказав, что это была резня. Неожиданно в кадре появляется высокий парень с черными волосами, в куртке и пепельной пудре на лице. Это Эш! Правда, я-то знаю, что это Ник.
Он бросается прямо к гвардейцу Стражей, который целится женщине в голову. Я не могу разглядеть её лица, но из-за длинного рыжего хвоста ошибиться невозможно.
Я вскрикиваю:
— Джуно!
Прежде чем Ник успевает добраться до неё, детонирует бомба. В воздухе разлетается грязь и куски плоти, засыпая поле битвы дождем из крови. Когда пыль оседает, на том месте, где стоял Ник — воронка. От него не осталось ничего, что можно было бы опознать. Рядом лежит ничком Джуно, в луже крови, не шевелясь, и рядом же гвардеец Стражей, так же мертвый.
Вновь показывают городскую площадь Центрума. Люди кажется ошеломлены. А потом они осознают, что их снимает камера и все они, как по команде, начинают ликовать. Роуз заканчивают речь, предупреждая, что его силы не успокоятся, пока все оставшиеся мятежники не будут выслежены и уничтожены. Никто не будет угрожать этой великой нации. Трансляция заканчивается гербом Стражей и словами: ЕДИНАЯ ВЕРА, ЕДИНАЯ РАСА, ЕДИНАЯ НАЦИЯ ПОД ПРАВЛЕНИЕМ ЕГО МОГУЩЕСТВА.
Мы все в шоке, чтобы кто-то заговорил первым, поверженные гибелью Ника и уверенностью в том, что Джуно либо мертва, либо серьезно ранена. В связи с чем, я начинаю так же очень переживать за Эми и Стюарта. Удалось ли им живыми покинуть город?
Эш наклоняется на своем сидение вперед, охватывая голову руками. Мне хочется его утешить, но не думаю, что мое проявление нежности будет принято, после того, что случилось наверху.
Элайджа встает.
— Мадам Клара, можно мне позвонить? Я хочу связаться со своей семьей.
— Телефон в гостиной, — отвечает она.
Элайджа покидает комнату, и дверь за ним закрывается.
— Что подумает папа?! — тихо говорит Эш. — Он будет очень переживать.
— Он догадается, что это был не ты, — успокаиваю я его. — Он знал, что Ник путешествовал вместе с Джуно.
Эш отъезжает на стуле назад.
— Пойду наверх.
Я поднимаюсь, собираясь идти за ним.
Он холодно смотрит на меня.
— Мне не нужна компания.
Я вздрагиваю, но чего я могла ожидать? Я очень оскорбила его чувства. Он уходит из комнаты, хлопая за собой дверь. Жизель вскакивает на ноги и выключает монитор.
— По крайней мере, они считают Эша мертвым, — говорит Жизель. — Они не придут сейчас искать его во Фракию.
— Жизель! — с упреком говорит мадам Клара. — Этот мальчик был их другом.
Жизель прикусывает нижнюю губу.
— Извини, я всегда сначала говорю, а потом думаю.
— Ничего, — говорю я сдержанно. — Прошу меня извинить. Я пойду, поищу Элайджу.
Я иду по коридору, думая над словами Жизель. Мне ненавистно это признавать, но в какой-то мере, смерть Ника, это хорошие новости. Если эти гвардейцы скажут, что видели его здесь, то люди подумают, что они ошиблись, потому что Пуриан Роуз провозгласил на всю страну, что Феникс мертв. Я заглядываю в комнаты, пока не нахожу гостиную. Это небольшая, но уютная комната, с роскошными розовыми стенами и мерцающими тканями, накинутыми на стулья и шезлонг.
Элайджа сидит на подоконнике, тихо разговаривая по телефону. Он кажется взволнованным.
— Я знаю, что поставлено на карту... я буду так скоро, как только... — Элайджа пробегает пальцами по своим темно-каштановым волосам. Он замечает меня в дверном проеме. — Мне нужно идти.
Он вешает трубку.
— Все в порядке? — спрашиваю я.
— Мой отец лишь в очередной раз повел себя как придурок. Ничего нового.
— Уверена, он просто хочет заполучить в свои руки «Ора». Мы все хотим, — говорю я. — Возле Виридиса еще видели дирижабли?
— Нет, к счастью, — говорит он. — Мне кажется, Пуриан Роуз ждет, пока они не соберут всех неголосовавших, а уж потом он сделает поправку к «Закону Роуза» и придет за нами.
Я киваю. Мой папа всегда говорил, надо решать вопросы по мере их поступления, а Пуриан Роуз терпелив. Не похоже, что какая-та горстка из тысячи Бастетов представляла угрозу для него, а значит, нет необходимости тратить ресурсы, когда его руки заняты другим.
Мы возвращаемся на кухню, где стол накрыт к ужину. Я сажусь, когда мадам Клара перекладывает в пиалу рис и ставит её между нами. У меня нет аппетита.
