Элизабет Ричардс - Феникс
Жизель улыбается Эшу.
— Моя комната в конце коридора, на случай, если я тебе понадоблюсь.
Она дефилирует по коридору вслед за мадам Кларой, слегка покачивая бедрами. Эш ухмыляется одним уголком рта, наслаждаясь видом. Меня охватывает ярость и, по дороге в комнату, я чертыхаюсь себе под нос.
Я открываю балкон, чтобы впустить немного свежего воздуха, потом сажусь на кровать и разуваюсь, пока Эш бежит в ванную. Это впервые со времени Бесплодных земель, когда мы остаемся наедине, и это кажется странным. Между нами уже существует напряженность, и день ото дня эта стена становится все выше. Эш смотрит так на меня порой, что кажется, будто он хочет о чем-то спросить, но потом передумывает. Мои нервы натянуты как струны. Я боюсь, что он спросит о том разговоре между мной и Элайджей в лаборатории, и я не знаю, что ему сказать, если он все-таки решиться.
— Натали? — наконец произносит он.
У меня сводит живот.
— Да?
Он смотрит на меня с такой напряженностью, что я чувствую, как меня прожигает его взгляд. Наверное, Эш заметил, как напряглось мое тело, потому что он отводит взгляд.
— Ничего, — бормочет он. — Хочешь пойти помыться первой?
— Нет, иди ты, — говорю я.
Он тащит ширму через всю ванную и раздевается за ней. Я вижу его через зазоры в панелях — изгиб мышц, плоский живот, обнаженное бедро. Мое сердце щемит от тоски. Потом раздается всплеск воды, когда он залезает в ванную.
Меня пронзает боль. Я опускаю взгляд и понимаю, что впилась ногтями в свои ноги. Я быстро убираю руки, чувствуя растерянность. Я закручиваю свои волосы в пучок и снимаю черные одежды, топ и штаны, и на мне тем самым остаются только лифчик и трусы. Я подхожу к шкафу и обнаруживаю в нем три платья. Я выбираю бирюзовое платье в народном стиле, со спущенными длинными рукавами, открывающими мои плечи, с плиссированной юбкой расшитой маленькими золотыми монетками. Я расстилаю его на кровати и начинаю расстегивать перламутровые пуговицы.
Еще один всплеск воды, за которым следует шлепанье босых ног по деревянному полу. Я оборачиваюсь, и сердце мое бешено колотится. Эш стоит всего в каких-то дюймах от меня. Водяные бисерки змейкой стекают по его обнаженному торсу, скользя мимо пупка вниз... Я, сглатывая, краснею. Он протягивает руку и кладет её мне на бедро. Я не могу ни на чем сосредоточиться, кроме его пальцев на своей коже.
Долгое мгновение он ничего не делает, просто смотрит на меня, молча и неуверенно. Через распахнутую балконную дверь врывается теплый бриз, развивая его влажные волосы. Наконец, он притягивает меня к себе, и опускает голову. Поцелуй медленный, прекрасный, настойчивый и я мгновенно теряю контроль. Я погружаю свои пальцы в его чернильный волосы и притягиваю его к себе ближе, делая наш поцелуй глубже. Капли воды на его теле проникают сквозь мой льняной лифчик, заставляя мурашки появиться на моей коже, но мне все равно, все, на чем я могу сосредоточиться — это его рука, скользящая по моей спине. Она спускается все ниже по спине.
— Я скучал по тебе, — бормочет он, его пальцы, скользят под эластичный пояс моего нижнего белья.
Я заражена вирусом Разъяренных.
Эта мысль будто бьет пощечиной наотмашь, да так сильно, что я резко отклоняюсь назад, хватая ртом воздух. О Боже, о Боже, о Боже. Как же я могла быть настолько безрассудной? Я смотрю на него, у меня из глаз брызжут слезы.
— Что я сделал не так? — На его лице отражается такая мука.
Я закрываю рукой рот, пытаясь подавить рыдание, что собирается разразиться в любую секунду. Как я могла быть такой глупой? Я могла заразить его!
Он стоит там мгновение, оглушенный и растерянный.
— Это из-за шрамов? — тихо спрашивает он.
— Нет! Боже, я же говорила тебе, что мне все равно, есть у тебя шрамы или нет. — Я моргаю, пытаясь прийти в себя.
— Тогда в чем дело?
— Я... — Я не знаю, как закончить предложение. У меня вирус, я умру, и я люблю тебя, и скоро меня не станет, и мне очень, очень, очень жаль...
Он хватает с пола свою одежду и натягивает её на себя.
Я следую его примеру.
— Эш...
Он отталкивает меня и вихрем вылетает из комнаты, захлопывая за собой дверь.
— Прости, — шепчу я.
Я опускаюсь на пол и захлебываюсь слезами.
Глава 27
НАТАЛИ
Спустя примерно час, после принятия ванны, я спускаюсь по лестнице одетая в бирюзовое платье. Монеты, рассыпанные по подолу юбки, звенят, когда я иду, заставляя меня чувствовать себя бодрее, чем есть на самом деле. На шее у меня висит золотой кулон, который Эш подарил мне на день рождения. Мое обручальное кольцо висит на цепочке, и я прячу его с глаз долой в декольте.
Я обнаруживаю всех на кухне, за просмотром новостей по Си-Би-Эн. По портативному цифровому экрану мадам Клары рассказывают о захвате Сигура. Я присаживаюсь за большой дубовый стол. В кухне тепло и уютно, на полу терракотовая плитка, деревянные шкафы раскрашены красочными рисунками похожими на фреску в коридоре. По шкафам развешаны пучки высушенных трав, на полках рядами выставлены банки с листовым чаем.
Хотя мадам Клара и не может видеть, она, готовя простое блюдо из риса на ужин, легко перемещается по кухне, огибая Лукаса. Лукас же сидит на полу, скрестив ноги, завязывая красную ленточку на хвосте Элайдже, на котором и так уже полным-полно ярких бантов. Жизель смеется, гоня его прочь.
— Ты, надоеда, иди-ка поиграй в сад, — говорит она.
Лукас показывает ей язык и убегает к остальным детям.
Рука Жизель тянется за банками, которые она следом выставляет на стол. Она переоделась в желтое платье, по форме напоминающее тюльпан, которое ладно сидит на её фигуре, а в свои рыжие волосы она вплела ярко-оранжевые перья. Там, где её ударил охранник, по щеке расплылся синяк.
Эш сидит в углу комнаты и стоически смотрит репортаж. Он поднимает глаза, когда я присаживаюсь рядом.
— Они держат Сигура в допросной Центрума, — говорит он бесцветным голосом. — Он будет подвергнут суду на следующей неделе за участие в поджоге Блэк Сити.
— Он все еще жив, и это хорошо, — говорю я, стараясь смотреть с положительной стороны. — Может быть, Роуч пошлет группу, чтобы его освободить?
— Не говори глупостей. Никто никого никуда не пошлет. Это слишком опасно, — возражает Эш. — Лучше бы он умер.
Я проглатываю свой ответ, ужаленная его резкими словами. Элайджа приподнимает брови и смотрит на меня с любопытством.
Жизель садится на край кухонного стола рядом с Эшем и начинает писать какие-то названия для банок, наполненные чем-то по виду напоминающие грязь. Золотые кольца на пальцах её ног поблескивают, когда она проводит ногой по его ноге. Я не знаю, случайно ли это получилось или нет, но Эш, к счастью, убирает свою ногу, прежде чем успела перегнуться через стол и выдернуть перья из её волос.
