Жестокие наследники - Оливия Вильденштейн

Облегчение согрело моё тело. Я упёрлась обеими ладонями в землю и с трудом приняла сидячее положение. Я поняла сразу две вещи: повязка исчезла, и рука больше не болела. Я подняла перепачканные грязью руки и поразилась отсутствию боли. Но потом в моей памяти всплыло воспоминание о том, как я уронила крючок, и я перестала удивляться и начала вытирать ладони о бёдра, оставляя на своём чёрном костюме красновато-жёлтые полосы. Филигранная татуировка всё ещё была на месте, но вернулась ли пыль Карсина на своё место? Я провела дрожащим пальцем по тёмным завиткам. Когда сверкнула струйка пыли, я очень глубоко вздохнула.

Я ощупала лицо в поисках порезов и почувствовала только гладкую кожу. Как невероятно. Всё ещё погано, но, тем не менее, невероятно. Встав, я осмотрела свой костюм, который, к сожалению, не был заштопан, как всё остальное на мне.

Позади меня хрустнула ветка, и я развернулась, но грязь под ногами снизила мою скорость. На опушке густого леса, окружавшего поле, стоял мужчина с лунно-бледной кожей и растрепанными волосами. Неподвижный, как стволы, утопающие в лиственном сумраке, Римо сделал шаг вперёд. Белый свет исходил от его неровных контуров, заполняя его широкое тело, окрашивая его огненные локоны в более рыжий цвет, а настороженные глаза — в более зелёный.

Прижав подбородок к груди, он уставился. Уставился на меня так, словно я была незнакомкой. Нет… не незнакомкой. Призраком. Он умер и вернулся к жизни, и всё же шок и ужас отразились на его лице.

— Я убил тебя.

Его голос был хриплым и низким, он доносился до меня сквозь прохладный воздух.

Как ни странно, я была рада его видеть, испытывая облегчение от того, что он не вернулся в долину и не сел на поезд без меня.

— Ты выбрался из Куполы живым. Большинство не справляется.

Мои волосы развевались, как свинцовый занавес, пока я приближалась к нему.

— Прими мои поздравления.

— Я видел, как ты превратилась в пепел и умерла.

Воспоминание о том, как он погиб у меня на руках, всё ещё преследовало меня, поэтому я понимала, каким потрясённым он, должно быть, себя чувствовал. Вычесывая грязь из волос, я продолжила идти к нему.

— Кого ты представлял, когда сбросил меня?

Он вздрогнул, словно заново переживая этот момент.

— Джошуа Локлира.

— Я рада слышать, что это была не я.

Он крепко стиснул челюсти.

— Итак, как ты, в конечном итоге, сбежал?

— Дверь со щелчком открылась, когда я добрался до самого верха, — он указал на синяк, чернеющий сбоку на его шее. — Я был на полпути к тому, чтобы задушить себя.

— Насыщенная поездка.

Я улыбнулась.

— Как ты можешь быть такой… улыбчивой? Как ты вообще можешь смотреть на меня прямо сейчас? Я убил тебя.

Я склонила голову набок.

— Ты хотел убить меня?

— Конечно, нет.

— Тогда избавься от чувства вины и помоги мне добраться до портала.

Взгляд его покрасневших глаз скользнул по мне. Искал ли он прощения? Я уже дала его ему. Неужели он мне не поверил?

— Клянусь, Римо, я на тебя не сержусь. Куполы славились тем, что приводили в беспорядок…

Он поднес руку к моей щеке и скользнул пальцами по зажившей коже.

— Ты действительно настоящая.

Я позволила ему пальцами пробежаться по моим волосам и ключице, прежде чем он скользнул ниже по шее, надеясь, что прикосновение ко мне убедит его в том, что он не убивал свою принцессу.

— Я действительно настоящая.

Мой голос приобрёл странные, огрубевшие нотки, как будто мурашки пробежали у меня по горлу. Было ли это возможно?

— Я думал…

Он сглотнул, а затем вздрогнул.

Я знала, о чём он думал. Была там; думала об этом. Чувствуя тяжесть его вины, я сказала:

— Ты можешь перестать представлять себе все те способы, которыми мои отец и мать будут пытать тебя за убийство их единственной дочери. Я жива и здорова. Очень даже здорова. Больше никаких сломанных костей, никакой содранной кожи. А вот ты, с другой стороны, выглядишь не слишком привлекательно.

Тени собрались на его перепачканном кровью лице.

— Я видел, как ты превратилась в дым, Амара.

— И это не вошло в число лучших моментов твоей жизни?

— Нет!

Его слово было таким же яростным, как и взгляд его глаз; таким же жестоким, как пальцы, сжимающие мою шею сзади.

— Как ты можешь даже подумать о таком?

Он вздрогнул, веки его опустились на глаза, ресницы задрожали на щеке. Долгое мгновение он оставался в таком положении, с закрытыми глазами, раздувающимися ноздрями и стиснутыми челюстями.

Я сжала губы в мрачную линию и прижала ладони к его груди, прямо над тем местом, где его сердце стучало, как военный барабан Готтва.

— Я сидела в первом ряду во время твоего распада, так что поверь мне, я знаю, насколько это ужасно, но посмотри на меня. Я в порядке. Ты не причинил мне вреда.

Его веки, наконец, поднялись.

— Я никогда в жизни не был так напуган.

Я одарила его сочувственной улыбкой.

— Я могу только представить. Я слышала, что Куполы были настоящей камерой пыток.

Его взгляд стал твёрже и сузился.

— Я говорил не об эффекте клетки, Амара. Я говорил об эффекте наблюдения за тем, как ты умираешь. О том, что стало причиной твоей смерти.

— Ты был не в своём уме.

Его хватка на моей шее ослабла, а затем он убрал руку с моего тела.

— Как ты можешь быть такой снисходительной к тому, кто всю свою жизнь превращал твою жизнь в ад?

Его признание ошеломило меня и заставило замолчать. Очевидно, Куполы были полезны не только для того, чтобы вызывать ночные кошмары; они также были полезны для самокопания.

Позволив своим рукам соскользнуть с его торса, я вздохнула.

— Не набивай себе такую цену. Ты не облегчал мою жизнь, но и не превратил её в ад. Твой дедушка, с другой стороны…

Я указала на землю вокруг нас.

Он вытянул шею и сердито уставился на портал.

— Давай не будем сейчас говорить о моём дедушке.

Я оставила тему Грегора.

— Итак, какой инструмент я должна сделать? Верёвку?

Я вытряхнула пыль из ладони. Золотистые нити заблестели, как натянутая резинка.

— Подводное ружье.

— А стрела не повредит портал?

Он снова посмотрел мне прямо в глаза.

— Однажды я вонзил в один из них меч. Он засосал лезвие. Вытаскивать его было… непросто.

— Даже для такого большого и сильного мужчины, как ты?

Я