Марина Дробкова - Маг моего сердца
"Нет".
Нет? Он против? Почему?
Пытаюсь подняться, но последние силы оставляют меня. Сверху обрушивается темнота.
* * *Когда я пришла в себя снова, полуденное солнце светило сквозь неплотно задернутые шторы. Я
вновь лежала в постели, в ночной рубашке. Жар отступил, но слабость была такая, что мутило и кружилась голова.
Рядом с кроватью на столике стояла чашка с еще теплым отваром — я ощутила травяной запах.
Дотянувшись, взяла чашку и, удерживая обеими руками, стала пить по глотку.
Половинка Вечной свечи, стоявшая здесь же, в подсвечнике, замерцала бледно-голубым светом.
Меня вызывал Ральф.
Отставив чашку, я вцепилась в одеяло, комкала его, не желая брать свечу в руки. Наконец, пересилив себя, достала артефакт из подсвечника и дунула что было сил. Пламя занялось. Высоко над ним возник купол, под которым засветился экран. Изображение было даже четче, чем у
Творцов в Лиге.
— Здравствуй, Бренна, — бесстрастно произнес Ральф.
Он был в мантии — официально, как одевался крайне редко, разве что, для церемоний. Под глазами я заметила круги, но больше никаких признаков усталости или переживаний не было.
— Выглядишь утомленной, — заметил Верховный контролер. — Ты нездорова, я слышал.
— За что? — с ненавистью глядя на него, только и смогла выговорить я.
"Ты еще спрашиваешь?" — сказали его глаза. Но вслух он спокойно ответил: — Не понимаю, о чем речь. Я в курсе ситуации, поскольку сегодня вечером моя очередь выносить решение на суде семиугольника. Думаю, ты выбрала единственно приемлемый для себя вариант с этим судом, но как мне кажется, ожидания не оправдались, не так ли?
Я вспомнила все разом. Джон, Сара, Рихард — они все сказали: "Нет". Трое из семи. Теперь даже если оставшаяся Этель и выскажется в защиту Даймонда — нам это уже не поможет.
Потому что остается Ральф.
— Ты… пришел, чтобы поиздеваться? — я подняла бровь. Злость придала мне сил.
— Ты нарушаешь субординацию, Неумолимая, — своим обычным тоном констатировал Ральф. — Но я отнесу это на счет твоей болезни. А пришел я лишь сообщить, что на нынешнем заседании выскажусь за оправдательный приговор.
— Что? — прошептала я, не веря своим ушам.
— Я не считаю, что Даймонд Баум заслуживает смерти, — с полным равнодушием продолжал Ральф. -
Тюремного заключения вполне достаточно. Прощай, Бренна. Мне очень жаль, что все так сложилось.
Холод его голоса проникал мне в самое сердце. Но смысл сказанного поразил.
После того как Верховный удалился, я еще некоторое время сидела неподвижно, глядя перед собой.
Он затеял это, чтобы разлучить нас. Чтобы унизить Даймонда. Чтобы заставить страдать меня и его
— ведь просчитать мою линию поведения для него не составляло труда. А убивать, значит, не хотел — что ж, он, как всегда, разумен. Отвел от себя подозрения.
Я спустила ноги с кровати, пытаясь встать — но не тут-то было. Стены закачались, пол заходил ходуном. От бессилия чуть не заплакала — первый раз я в таком состоянии. Ну почему мне так плохо?
Упав на подушки, я так и уснула, со свисающими с кровати ногами.
Я спала несколько часов. Зато, когда открыла глаза, почувствовала себя гораздо бодрее. Видимо, болезнь отступала.
Вошла Паола с подносом. Накормила меня бульоном — кое-как я смогла проглотить несколько ложек — и помогла одеться. Лишь когда она ушла, я сообразила, что ее аура неуловимо изменилась.
Процесс добрался и сюда, в дом креадора. И это означало только одно.
Вода в чаше уже черная.
Я уже совсем не думала про Ральфа, про то, что он сделал. Его поступок перестал иметь значение.
Все потеряло значимость — перед жизнью и смертью.
За десять минут до заседания пришел Оттавио и помог мне подняться по лестнице. Того, что его аура тоже тронута изменениями, я старалась не замечать. Творцов и Ральфа я встретила в плетеном кресле, но — выпрямившись.
Возле чаши с угольно-черной водой.
На этот раз я слышала и воспринимала происходящее очень четко.
Правый творец сообщил Ральфу свои умозаключения — о песчинке из погибшего мира. И, надо отдать должное выдержке Верховного, ни один мускул на его лице не дрогнул.
А я вдруг в красках представила, как ничего не подозревающая Линда встает над расщелиной и…
Поворачивает камень в кольце, например? Или просто откидывает крышечку, к которой он прикреплен. С перстнем ничего не случится, а вот пыль, спрятанная внутри, тут же подхватывается горячим паром…
А Линда спокойно уходит. Даже не догадываясь, что только что отравила мир.
Креадор, безусловно, заслуживает порицания, но карать его смертью слишком жестоко. Кроме того я, как Верховный контролер, чувствую ответственность, лежащую и на мне тоже. Ведь я был куратором этого выпуска. Мой ответ — да. Я за помилование.
Ральф сказал именно то, что обещал. Но никакой благодарности к нему я не чувствовала. Если он рассчитывал на это — просчитался.
— В связи с быстро развивающимися изменениями следующее заседания суда мы проведем завтра утром. Будьте готовы, Неумолимая.
Утром, что ж. Ожидаемо. А Неумолимой мне тоже осталось быть недолго.
На табло с пятью голосами — три против и два — за, я взирала почти равнодушно. Очнулась, лишь когда творец, проявивший участия к судьбе Даймонда и моей, остался на экране один.
— Рад видеть вас в относительном здравии, Бренна. Если не ошибаюсь, с вами произошло что-то, выходящее за рамки реалий нашего мира?
— Совершенно верно, Справедливейший! — процедила я и рассказала ему о встрече с Дейзи.
Он выслушал молча. Потом странно посмотрел на меня и сказал: — Вот что, Бренна. Я понял, о чем она говорила. Но сообщать вам это сейчас не буду.
— Почему? — с вызовом спросила я. Не было ни времени, ни желания поддаваться слабости.
— Я скажу только одно, — не обращая внимания на мой тон, продолжил творец. — Не стоит запрягать телегу впереди лошади. То, что предложила Дейзи Маккалоу — действительно реальный способ спасти мир. Мир, Неумолимая. Но если завтра Этель Вернель сочтет креадора виновным, способ потеряет смысл. Вы понимаете это? Если креадор умрет, спасать его творение будет некому.
— Но разве нельзя сообщить ей, что существует способ… — начала было я, но творец перебил.
— Нельзя, Бренна. Вот этого действительно нельзя. А почему — поймете, когда узнаете, что представляет из себя способ. Повторяю: нет смысла сообщать вам об этом заранее. Лучше подумайте о другом. В том случае, если Этель оправдает креадора — как убедить его оправдать самого себя. Ведь он последний в семиугольнике, Неумолимая.
