Скандальный развод с драконом - Эйси Такер
Но его челюсти моментально сжались, и несколько капель лекарства упали на его сухие и растрескавшиеся в кровь губы.
− Ты должен это выпить, Рейвер, − взмолилась я, взывая к отголоскам его сознания. – Боль сразу же отступит, я обещаю…
Но Рейвер не слышал меня. Зато я услышала хруст его ребер, от которого меня накрыл ужас и паника.
− Выйдите, − произнесла надломленным и хриплым голосом, почти потонувшим в рычаниях, рвущихся из груди Рейвера.
− Мы не можем его отпустить, фира, − раздраженно отозвался Мортан. – Он почти разорвал веревки руками, нам нужно…
− Выйдите, − снова попросила я. – Так нужно.
− Да он же вас убьет! Или самого себя.
− Выйдите! – в надрывном крике я не узнала собственный пугающий голос, который вихревым эхом промчался по комнате и ударил в окна, оставив трещины на стеклах.
Испугалась не только я, но и мужчины, которых будто ветром сдуло из палаты.
Я собиралась осуществить очередную безумную мысль, но других у меня в последнее и не было. А для этого мне нужно было избавиться от свидетелей.
Дрожащими ладонями я обхватила горячее и покрытое испариной лицо Рейвера, стараясь хоть немного зафиксировать его голову.
− Ты обязан выжить, слышишь? От тебя зависит слишком много, чтобы просто так сдаться…
Прошептала это и впилась в израненные губы дракона, ощутив привкус его крови.
Он пытался меня поцеловать в прошлый раз, когда находился в бреду.
Значило ли это что-то? Было ли чем-то важным, или просто глупой случайностью?
Разум твердил, что это полное безумие, но внутренний голос убеждал в обратном. И я прислушалась к нему в надежде, что часть Рейвера, жаждавшая этого поцелуя, сможет хоть немного его отрезвить и подарит мне возможность напоить его лекарством.
Частые гулкие удары сердца Рейвера отражались эхом в моей груди. Его горячее, шумное и тяжелое дыхание смешивалось с моим − неровным и почти беззвучным.
Я лишь хотела поддаться, позволить Рейверу самому сорвать поцелуй с моих губ, которыми я просто прижималась к его губам. Но ничего не происходило – он не отвечал на поцелуй, в котором не было ничего, кроме умирающей надежды. В бессознательном состоянии он по-прежнему рычал со стонами боли и пытался вырваться из тисков моих рук.
Но я должна была его спасти, а потому не могла отступить. И перешагнув через гордость, стыд и предубеждения, я позволила себе больше: нерешительно углубила поцелуй. Вынужденно, без трепетного желания. Но в этот миг что-то дрогнуло в моей душе.
Больше не осталось места робости. Теперь я не просто прижималась к его бесчувственным губам, а отчаянно вбирала их, вела за собой медленно и настойчиво, пока в них не дрогнул отклик…
Сперва едва заметный, почти невольный, словно тело вспомнило то, что разум уже отринул. Но спустя несколько долгих мгновений Рейвер ответил на мой поцелуй с той же яростью, с какой сталкиваются два шторма...
В этой безумной и отчаянной ласке разум оставил меня с такой легкостью, словно никогда мне не подчинялся. Я не просто поддавалась Рейверу, а охотно целовала его в ответ. Прижатая к его телу пробудившимися ментальными силами, я ладонями обнимала его лицо, пальцами очерчивала скулы, скользила по шее и, наконец, коснулась разгоряченной груди. А затем с усилием, с которым рвутся оковы, заставила себя отпрянуть, прекратив порочный поцелуй.
С кошачьим броском я схватила флакон с лекарством, выдернула крышку, но тут же вновь оказалась по-хозяйски прижата к Рейверу невидимой рукой. Губы дракона жаждали нового поцелуя, но я вероломно влила лекарство в его приоткрытый рот, а затем зажала его ладонью.
Рейвер туго сглотнул, и я выдохнула с облегчением. Тело мое дрожало от напряжения и неуместного бездумного желания, пробудившегося в нем.
Это было неправильно и позорно. Я целовала несвободного мужчину с неоправданным желанием, проснувшимся внезапно и необъяснимо.
Но так было нужно. Ради его спасения. Ради всех нас.
И я добилась своего, заставила выпить Рейвера зелье единственно возможным способом.
Он не мог об этом вспомнить впоследствии, а свидетелей этому постыдному поступку не было. Я была единственной, кто знал об этом, а потому имела полное право не стыдиться. Но хотела поскорее обо всем забыть, спрятав воспоминание на задворках своего сознания…
Глава 34. Обвинение
Я оставила Рейвера лишь тогда, когда его состояние улучшилось, а магические потоки магорника пожирали Тьму с такой силой, что сомнений не осталось – мой способ оказался действенным и на этот раз Тьма будет полностью уничтожена.
На рассвете с чувством выполненного долга я отправилась на заслуженный отдых, предупредив Мортана и Брону незамедлительно меня будить при малейших ухудшениях состояния Рейвера.
Но ко мне так никто и не заглянул. И в итоге после совершенно безумных дней я проспала в своей постели больше суток. Проснулась с тяжелой головой, когда в окно уже било солнце. Тревога так и лежала на душе тяжким грузом, и я после недолгих сборов поспешила навестить Рейвера.
− Брона, я скоро вернусь, − обратилась к кухарке на выходе из дома. – Накрой пока для меня завтрак, я безумно голодная.
− Ой, фира, а куда это вы? – Брона пулей выскочила из кухни, обтирая руки полотенцем.
− Больного проверить. Куда же еще?
− Ой, так он это… − она замешкалась и бросила взгляд на кухню, а я вопросительно изогнула бровь. – Здесь он, ваш больной. Уже и не больной совсем, а вполне здоровый. Я его покормить решила, как полагается, за столом. Вы ведь не против, правда?
− Если хозяйка против, то я немедленно уйду, − Рейвер вырос высоченной и мощной скалой позади Броны и пристально смотрел на меня.
− Я совершенно не против, − качнув головой, я быстро отвела взгляд и просочилась на кухню.
После прошлой ночи было до безумия невыносимо смотреть Рейверу в глаза. Но вместе с чувством неловкости я испытала невероятное облегчение, увидев его в полном здравии.
− Как ваше самочувствие? – я по-хозяйски расположилась во главе стола и улыбнулась растерянной Броне.
− По-прежнему на «вы»? – в этот раз я не услышала от Рейвера насмешки, лишь искреннее непонимание.
− Если вы настаиваете, чтобы мы обращались друг к другу…
− Настаиваю, − прервал меня Рейвер.
− Хорошо… Так как твое самочувствие?
− Все чудесно, не считая срастающихся ребер, − он хищно улыбнулся,
