Апельсиновый вереск. По ту сторону Ареморики - Вайолет Девлин
Чем ближе они подходили к Часовым Городкам, тем громче становился шум воды. Они вышли к противоположному от городков берегу озера Сожалений и сделали привал.
— Как стемнеет, — сказала Авалона, ополоснув руки в воде, — я подберусь к Часовому Архиву и заберу Котел. Вы останетесь здесь.
— Ты не пойдешь одна, — возразила Чужестранка. Она надела темные очки и сложила руки на груди.
— Хочешь составить мне компанию? — улыбнулась уголком губ Авалона.
Чужестранка качнулась вперед, но альв не позволил ей ответить.
— Не хочет. Один раз нас уже бросили в темницу. Опыт впечатляющий, но я бы не хотел его повторять.
— Она не может пойти одна! — яростно произнесла Чужестранка.
— Ты тоже не можешь!
— Тогда пойдешь ты.
— Что?! — воскликнули в унисон Кэрролл и альв. Последний оскалился и медленно, выделяя каждое слово, произнес, — Я не обязан помогать ей. Тем более Авалона по собственной глупости упустила Котел, когда он практически находился у нее в руках.
— Мне не нужен балласт, — фыркнула хэлла.
Чужестранку аргументы не впечатлили.
— Тебе нужен тот, кто сможет прикрыть спину.
Авалона звонко рассмеялась, а Иэн не смог подавить улыбку.
— Он скорее убьет меня, когда я отвернусь, чем прикроет спину.
— Она права, дорогуша, — встрял альв.
— Пока мы не добрались до Приморского Королевства, нам нужно научится доверять друг другу, — сказала Чужестранка. Иэн бросил в ее сторону заинтересованный взгляд. Девушка вздрогнула, поймав его, но продолжила говорить, — Можете хоть поубивать друг друга, но только когда мы ступим на территорию Примории. Сейчас вам нужно работать сообща. Элфи, — обратилась она к альву, — без Котла Авалона не поведет нас в Ланию. Хочешь попасть обратно домой? Помоги ей.
Альв замер, исподлобья сверля Кэрролл недовольным взглядом. Затем поморщился и махнул рукой.
— Ладно, твоя взяла. Обещаю, всадница, сегодня ты не умрешь.
Брови Авалоны взлетели вверх. Только что он дал нерушимое слово фейри. Это означало, что при каких бы обстоятельствах они с Авалоной не оказались в этот день, он не убьет ее, насколько сильно не захотел бы. Слово альва имеет вес, в отличии от слов людей.
— Выдвигаемся ночью, — миролюбиво произнесла Авалона.
Иэн проснулся от громкого крика птиц. Они стаей пролетели над Багряным лесом. Сквозь тонкую ткань рубашки хэлл чувствовал холодный камень. Чтобы не привлекать внимание, он решил полететь на поиски дьерда в гражданском и теперь мысленно похвалил себя за разумность этого решения. Ярая лошадь исчезла вместе с Авалоной и альвом. Чужестранка сидела около озера, спиной к нему и тихо пела, выводя по глади озера пальчиком круги. Иэн выдохнул, прислушиваясь к ее грустной песне.
…девочка в шляпе соломенной,
В кукурузном поле играла,
У девочки, хрупко сложенной,
В руках чье-то сердце пылало.
Кровь протекала меж пальцев,
Обжигая руки ее,
Если бы она только знала.
Чье сердце в руках у нее.
Тишину кукурузного поля,
Нарушал только шум голосов,
Сердце в руках — это доля,
Доля кровавых лесов…
Спина Чужестранки напряглась, будто бы почувствовав пристальный взгляд.
— Красиво, — хриплым после сна голосом произнес Иэн.
Девушка обернулась и смущенно кивнула. Сорвав с ближайшего дерева лист, она набрала воды из озера и приблизилась к нему.
— Пей, — сказала она, поднося лист к его губам.
— Развяжи меня, — мягко попросил Иэн, не обращая внимания на лист. Веревки впивались в руки, стирая кожу. Авалона несколько дней игнорировала его, но Чужестранка может прислушаться.
— Если развяжу, ты убьешь меня и сбежишь.
— Не убью.
— Ударишь чем-то тяжелым по голове и сбежишь.
— Я не подниму руку на женщину, — рыкнул Иэн.
Чужестранка улыбнулась уголком губ, откладывая лист.
— В наших отношениях намечается заметный прогресс. Еще утром я была Чужестранкой, а сейчас вдруг стала женщиной. К вечеру буду ждать предложения руки и сердца.
Чужестранка распустила золотые волосы, и они аккуратными волнами спускались по ее спине. Лунный свет пробегал по ним, превращая теплое золото в холодный мрамор. Очки-прямоугольники сползли на переносицу носа, и он увидел, что она ждет его ответа.
— А ты согласишься? — спросил мужчина бархатным голосом.
На миг девушка растерялась, но быстро взяла себя в руки, стараясь скрыть неловкость за раздражением.
— Конечно, нет, — она нервным движением поправила очки.
— Жаль, — протянул он и на миг улыбнулся. Ее смущение было слишком милым, — Правда, развяжи, я не собираюсь сбегать или убивать кого-то. Обещаю, даже твоего альва не трону.
— Он не мой, — проворчала Чужестранка. — Даже если бы я хотела тебя отпустить, не думаю, что это возможно, — она откинула волосы с лица обратно на спину. — В этом и проблема. То, чего мы хотим, не совпадает с тем, что нам дано.
— И чего же ты хочешь, Чужестранка? — спросил он, не надеясь, что она ответит. Но она ответила.
— Домой, — в ее голосе промелькнула тоска.
— Обратно в Приморию?
Она покачала головой.
— Мой дом далеко и совсем в другом месте.
На лице Иэна промелькнуло понимание.
— Альв вытащил тебя с той стороны? — она криво усмехнулась. — Зачем?
— Укреплять родственные узы, — из ее горла вырвался смешок, — каждый второй твердит мне, что я внучка короля. Я даже видела на себе корону, — ее передернуло от отвращения, — это было слишком реалистичное видение.
— Я думал в такие моменты полагается радоваться.
— А у вас каждый день становятся принцессами?
— Не каждый… Сутки через двое.
Чужестранка рассмеялась. Когда на ее губах появлялась улыбка, черты лица смягчились, и она казалась не такой непробиваемой, как в тот день, когда их с альвом поймали. Она становилась собой.
Девушка оглядела веревку, которой он был связан. Улыбка померкла.
— Я хочу вернуться. Больше всего на свете хочу домой. Поэтому я не могу развязать тебя. Если я это сделаю, то больше никогда не увижу родных.
Иэн тяжело вздохнул. Она была откровенна с ним и не ждала того же в ответ. Но впервые Пожиратель Душ, который привык молчать, быть незаметным и прятаться в тени, решил приоткрыть свое сердце. Совсем немножко. Ровно столько, чтобы потом не пожалеть.
— Думаешь, я хотел такой жизни? — он обреченно покачал головой, — Мой отец, главнокомандующий Первой армии, не желал, чтобы его сын был слабаком. Поэтому он засунул меня в Часовые Городки, заставил стать всадником. Так же, как и во многих, пытался поселить во мне ядро ненависти к приморцам. Но
