Черноокая печаль - Зарина Солнцева
— Вы что, охламоны, творите?! Девку собрались снасильничать?!
— Да не девка она, а гулена! Нам местные сказали. Стали бы мы...
— Ратник, кони уже помы... Наталка?
Четвертый голос более молодой. И, быстрее всего, я бы не обратила на него внимания, утопая в истерических водах своего рассудка, не зови он меня по имени.
— Наталка, ты? Светлые боги, неужто живая!
Я честно желала распахнуть глаза и глянуть на него. Ведь меня никто уже не держал, а аккуратные пальцы мягко обхватили меня за плечи, но тут отпустили, когда я инстинктивно заметалась.
— Тихо-тихо, милая, это я, Влас. Ну чего ты?
Влас? Не помню. Ничего не помню. Только страх и боль горят в груди.
— Ведома тебе эта девка, Влас?
Прогромил голос моего спасителя над нашими головами, и я сжалась в комок от страха, обхватив колени руками. Но внезапно мягкая ткань окружила меня со всех сторон, кто-то заботливо укрыл меня плащом, от которого несло дымом костра и лошадьми. Но я плотно обхватила концы, прикрываясь призрачной завесой от мужских глаз.
— Да, ратник. Это целительницей в моем полку была, пока меня к вам не отправили. Очень хорошая целительница, не раз от смерти спасла. Я уж думал, сгинули они все у земель оборотней...
— Да какая целительница, гулена она!
Фыркнули одновременно голоса моих похитителей. Я аж вздрогнула от этих слов. С трудом взяв себя в руки, распахнула прилипшие друг от друга от слез ресницы.
— Замолкни, оба!
Рявкнул властно высокий дядька с светлой бородой и аккуратными усами. Размером он был с гору, на плечах кольчуга, на бедре длинный меч.
Хмуро глянув на своих подопечных, а потом на меня, он хмуро поинтересовался:
— Отвечай правду, девка, добровольно с ними пошла?
— Н-н-н... — слова застряли в горле, но я яростно замотала головой.
— Вот оно как. — Он недовольно нахмурил густые брови и снова пристально осмотрел меня. — И, стало быть, целительница — ты?
Я снова закивала, и, больше не удостоив меня и взглядом, он развернулся к своим людям.
— Э-э-э, ратник, ты чего это?
Мощная оплеуха досталась первому, а вот второй не выдержал кулак своего командира и рухнул на грязную землю.
— До Белоярска вы в ответе за скот у крайних телег. Никакой медовухи и коней, пешком пойдете в конце отряда.
— За что, ратник?
Проскулил тот, что на земле.
— За то, что мой приказ нарушили. За то, что плевать хотели на слово нашего князя. За то, что слабую снасильничать хотели, оттого что вы сильные! А теперь прочь с глаз моих долой, пока я вас не придушил!
Я обычно барышня не из впечатлительных. Войну прошла, солдат по частям собирала. Кровищи навидалась. А тут как будто лопнула последняя надежда, и мое тело обессиленно скользнуло в омут небытия. Лишь крепкие мужские руки успели ухватить мою голову до того, как я приложилась ею об землю.
Дорогие мои читатели! Вторая книга цикла обещает быть не менее эмоциональной и интересной. Я по-прежнему с нетерпением жду ваши комментарии и звездочки. Надеюсь, история придется нам всем по вкусу.
Ваша З.С.
Глава 2
— Да точно она целительница?
— Помнишь, ваш целитель как мой шрам на брюхе увидал, так ужаснулся, как я еще дышу?
— Ну так и я вопросом задался. Там уже тебя не стежок, а настоящая паутина из шрамов на весь живот. Как живым оказался, черт пойми.
— Благодаря ей и остался. Была в том полку еще одна целительница, седой ее прозвали. Красивая такая, как сама Зима. Ну так она мне рану пришила, а Наталка потом доходила.
— Как это доходила?
— А вот так! Мне потом один целитель сказал, что таких раненых сразу «сладкой смертью» опивают. Чтоб не мучились. Рану можно и зашить, да только раненный быстрее от боли, чем от нее самой, окаянной, помирает. Наталка может боли лишить и заразу остановить. Две седмицы около меня стояла. Я тогда почти в Навь ушел, а они меня лбе вытянули.
— М-да, у девки тот еще норов.
— Оно и понятно, до последнего от этих охламонов отбивалась. Слыхай, Влас, а чего ты ее спросил: «Живая ты?», с чего это взял, что мертва?
— Ну так... понравилась мне сильно беловолоска та. Думал, после войны отыщу ее, сосватаю. Да только односилчанин мой из того полка. Сказал, воевода вроде собрался их продать печенегам, а когда князь по его душенку явился, так он всех убил, да бы беду от себя отвести. Да не отвел, князь Назар его там при всех на куски и порубал.
— Ох, да что бы его злые духи в Нави терзали. Орут они все, что лютый у нас князюшка, да только с таким отребьем только так и надобно. Больше никак. Чего молчишь, ратник?
— Да слыхал я про эту седую целительницу. Братец у меня в полку Драгомира ратником служил, брали Солянку вместе. Говорил, чудная девка с белыми волосами ему ногу спасла. Их-то целитель собрался резать, а та помешала. Говорил, юная совсем.
— М-да, вот оно так и бывает. Они спасают, а потом их свои же... Ох, и набежало отребье на нашей земле, Святослав. Прям страшно глядеть.
— Так-то оно так, старик. Расплодились твари, пока мы воевали. Ну ничего, вернемся по домам, вмиг всех сучьех детей придавим. Ну как ты там, девица? Давно ли проснулась?
Давно, и разговор их успела услышать. И согреться у костра, обмотанная чужим плащом. До сих пор не вериться, что спаслась от страшной участи. А с другой стороны, уже ни во что не верю.
— Вот, дочка, держи-ка. Молоко это с медом. Попей. Я, конечно, не целитель, но по жизни знаю — успокаивает.
Невысокий, широкоплечий дед с густой бородой протянул мне деревянную плошку. Светлые стенки которой еще отдавали теплотой. Приняв угощение, я робко кивнула старику, устроив плошку себе на коленях.
Вокруг костра расположились на подстилках из ели трое мужчин. Тот самый младой светловолосый юныша, что меня прознал. Грубый ратник, что спас слева, и вот этот добрый дед. Глянув вокруг, я увидала еще не меньше двух дюжин костров. Большая дружина.
— Ты пей-пей, пока оно теплое. У местных выменяли
