Свобода как повод влюбиться - Елена Александровна Романова

Я усмехнулась.

— Милорд, все в полном порядке. Но требования у меня есть. Мне нужен кабинет, где я могла бы чувствовать себя... более свободно. Без лент, украшений и прочей женской ерунды. Во-вторых, доступ к вашей библиотеке. Не сочтите за наглость, но я привыкла много работать с документацией. В-третьих, в моем распоряжении всегда должна быть лошадь, чтобы я имела возможность выезжать в город. В-четвертых, прошу освободить меня от чудовищного распорядка, которому подчинены все обитатели этого дома.

— Чудовищного? — в голосе мужчины проскользнули насмешливые нотки.

Надо ж, за что зацепился! Теперь придется объяснять, что я имела в виду.

— Я не живу по распорядку. Я и распорядок — вещи несовместимые. Обещаю, что не буду расхолаживать прислугу. Все, что мне нужно — каждое утро крепкий кофе и ломтик сыра с булочкой. Я всегда завтракаю, не вылезая из кровати.

— Что-то еще? — сквозь легкую улыбку осведомился собеседник.

— Люблю нормальную еду, а не аристократические блюда.

Де Вер склонил голову и сощурил глаза, пытаясь понять, что представляет собой Джейн Хоткинс.

— Ваши требования удовлетворены. Но у меня есть одна просьба.

— Чтобы я поскорее вернулась в Стоунвилль? — пошутила я. — Не угадала?

Его сиятельство одарил меня одной из своих премилых улыбок.

— Я попрошу вас ежедневно со мной ужинать, если вы не против.

— Договорились.

В этот момент вошел лакей с подносом, прошагал и поставил его на стол. Затем этот ненормальный принялся раздувать пламя в камине. Я вздохнула, поддела пальцами ворот платья.

— Вам жарко? — обеспокоенно осведомился лорд. — Эдуард, потушите огонь!

Морты даже в жуткий зной мерзли, поэтому де Вер был закутан в изысканное черное пальто.

— Не стоило беспокоиться, — отозвалась я, хоть и облегченно перевела дыхание. — Ну что ж, приступим к делу? — не дожидаясь ответа, спросила. — Расскажите, ваше сиятельство, чем вам так не угодила леди Амелия?

Его губы вновь тронула насмешливая улыбка. Странно, что мои вопросы и манера изъясняться не вызывали у него неприязнь и недоумение, как у любого разумного человека.

— Дело не в леди Амелии.

— Вы повздорили с королем?

— Я похож на глупца?

Провокационный вопрос.

— Лорд де Вер, — начала я, как можно мягче, — в Стоунвилле, откуда я родом, принято говорить прямо. У нас есть поговорка про человека, который плюет против ветра.

Он нахмурился и, наконец, изменил позу, откинувшись на спинку стула и скрестив на груди руки.

— Считаете, что не справитесь с ветром, госпожа Хоткинс?

— Эм... Я верю в суд, хотя в вашем случае он не получится беспристрастным.

— В этом вы правы, — улыбнулся граф.

Улыбнулся так непринужденно, что я не выдержала:

— Вас смешит мысль, что вас неминуемо подвергнут наказанию?

— Нет, — вымолвил он. — Буду откровенен с вами, мне непривычно видеть перед собой женщину-защитника.

А вот это интересно.

— Вы шовинист? — вскинула я бровь.

— Нет, но я из разряда тех мужчин, которых коробит, когда на их защиту встает женщина.

Коробит его.

Я удержалась от желания сказать какую-нибудь гадость. Впрочем, я должна понять его светлость. В его окружении все дамы — сплошь трепетные лани.

— На чем мы остановились?

— Я хотел бы спросить вас кое о чем, госпожа Хоткинс, — произнес де Вер, — почему вы взялись за это дело?

— Взялась? То есть по доброй воле? О, нет, милорд. Мне озвучили дело после подписания договора.

Де Вер вдруг нахмурился, и его лицо разом лишилось мягкости. Он поддался вперед, положил сцепленные замком руки на стол. Я успела насчитать три массивных перстня на его крепких длинных пальцах прежде, чем он сказал:

— Лорд Клейтон указал в договоре неустойку?

— Естественно.

— Я выплачу за вас эту сумму. Вы вольны сами решать, чего вы хотите.

С ума сойти!

— То есть могу отказаться, и ничего мне за это не будет?

— Верно.

Нелепейшая ситуация, скажу я вам.

— Так Клейтон действовал не по вашему указанию?

— По-моему, разумеется, — ответил де Вер. — Я приказал ему привезти вас, госпожа Хоткинс. Но мы, к сожалению, не обговаривали методы. Он перестарался. Я не люблю играть нечестно, вот в чем дело.

— Вы понимаете, что, если я откажусь, вам не найти защитника? — спросила прямо. — Ни один здравомыслящий человек не станет защищать вас против короля Вергилии. Это самоубийство и конец карьере. С одной стороны, я даже понимаю лорда Клейтона.

— Разве мои проблемы должны повлиять на ваше решение?

— Черт побери! — фыркнула я. — Если я откажусь, вам придется снова искать защитника, а промедление или заминка может дорого вам обойтись.

— Да.

— Только не говорите, что от моего решения зависит ваша жизнь.

— Не собираюсь.

Я долго упрямо смотрела в глаза де Вера, чувствуя, что доводы разума проигрывают зову сердца. Он не отводил взгляд.

— Вы должны понять, чего хотите, госпожа Хоткинс. Тогда мы поймем, стоит ли продолжать беседу.

Я снова подергала ворот платья, чувствуя, что до меня добралось пламя преисподней.

— Что будет, если я проиграю?

— Разумеется, вы проиграете. Этот суд не для того, чтобы выиграть.

— Замечательно, — усмехнулась я, — чаша весов склоняется в пользу возвращения в Стоунвилль.

— Чтобы наш разговор был обстоятельным, я должен упомянуть о размере вашего вознаграждения. Сто тысяч фунтов. Вы получите эти деньги за участие в деле, если останетесь в моем доме. При любом исходе.

Я не привыкла к долгим решениям, но сейчас задумалась. У меня была возможность вернуться в Стоунвилль и избежать неустойки. Но если вернусь, кем я буду? Защитником, отказавшимся защищать своего клиента? Трусихой? С другой стороны, начинать карьеру со столь большого фиаско? Быть защитником человека, который обречен умереть? Какая глупость!

— Что ж, — вздохнула я. — По рукам.

Были у этого решения и другие причины, и главная заключалась в том, что я для де Вера — последняя надежда.

— Все-таки мы отвлеклись, — откашлявшись, я склонилась над бумагой. — Вы должны ответить на некоторые вопросы. Предупреждаю сразу, юлить нельзя. Готовы?

— Разумеется. Спрашивайте.

— Я многое