Эликсир красоты, или Это всё Она - Айлин Лин
Сели за стол. Гарра и Красий прикрыли веки, сложив руки перед собой ладонями вверх, и что-то зашептали. Я, не будь дурой, повторила, только ничего не шептала.
— Вот и ладушки, вот и славно, вознесли благодарствие Великой Гайре, теперь и поесть можно.
Сняв крышку с казанка, подхватила монструозный половник и разлила по глубоким мискам горячую жидкую похлёбку. По помещению поплыли аппетитные ароматы. Ммм, как же я проголодалась!
Еда была нехитрой, но вкусной, вприкуску с тёмно-серым хлебом ещё и сытной. Мяса не очень много, но хотя бы столько.
— Ешь-ешь, лесса, не торопися. За суетой еда плохо в животе уляжется, крутить нутро начнёт, — посоветовал Красий, всё это время молчавший.
Доев свою порцию, отложила в сторону ложку и внимательно взглянула на хозяев дома.
— Сейчас кружки травяным взваром наполню и поговорим, — многозначительно посмотрев на меня, заявила Гарра и тяжело поднялась со своего места.
Глава 5
Исходящие паром кружки стояли напротив каждого из нас, но мы молчали. Я всё ждала, что Гарра заговорит первой, а она, по всей видимости, думала, что мне есть, что сказать.
— Мхм, — подал голос Красий, первым не выдержавший разлитого в пространстве напряжения. — Лесса, давай так. Ты скажи нам немного о себе, откуда ты? Кто твои родители?
— Я… — если честно, я растерялась. Они насели на меня как-то уж очень неожиданно, скопом. Не скажу, что не думала над тем, что буду им говорить, но всё же собрать все мысли в кучу не успела. — Не помню ничего. Но у меня есть вот это, — я вынула свой бейджик и положила его на тёмную, знавшую лучшие времена, столешницу.
Старик был ближе и взял ламинированную вещицу в руки. Повертел и так и сяк, чуть ли не облизнул и недоумённо вскинул свои карие глаза на супругу.
— Это не наши письмена! — его голос обвиняюще задрожал, и даже стал немного визгливым.
— Дай сюда! — рыкнула Гарра, ловко выхватывая многострадальный бейджик и поднося его к глазам. — Неизвестная письменность, — начала бормотать женщина, — народ из-за горья использует иную… и эти закорючки вообще ни на что не похожи… ни вот эти, ни эти, — тыкала она на русский текст, следом на английский. — На своём веку я много где была, но таких букв никогда не встречала. Мхмхм, — пропыхтела Гарра и вскинула на меня свои карие глаза. — Говоришь, что ничего не помнишь?
— Более того, я не знаю, каким образом очутилась на той горе, на своей кровати, которая ко всему прочему, катилась вниз! — моё сердце при одном воспоминании об этом самым натуральным образом ускорило бег. И это не скрылось от сидевших напротив меня людей.
— Не переживай так, девочка, — голос Гарры потеплел. — Что же. На шпиёнку ты непохожа. Но это уже не нам решать, а главному в городе. Встретиться с ним тебе всё равно прийдётся. Показать тебя людям без дохументов никак не можна! — припечатала она увесистой ладонью по столешнице так, что я вздрогнула. — Вижу, вопросы есть у тебя, задавай! — щедро предложила она.
Я же, подхватив кружку двумя руками, чтобы согреть озябшие ладони, задумчиво сделала маленький глоток. Напиток был заварен из листьев ромашки и каких-то кислых ягод. Но мне понравилось.
— Как называется ваше государство? — решилась и замерла, ожидая услышать хоть что-то знакомое.
— Ральгот, — последовал ответ, — королевство, — добила она меня, я устало прикрыла веки. Я не дома. И даже если это моя любимая Земля, то другая. В историческом прошлом моего мира нет ни единого упоминания о подобном месте. — Сейчас ты находишься в приграничном городе Эльм. По закону всем жителям после рождения дают дохумент с именем и хде родился. Печать стоит королевская. Тебе така бумага, жуть, как надобна! Иначе в темницу упекут. Я могу назвать тебя своей племяшкой. Прибыла издалека, из деревни Вёсна, таких много по королевству, в дороге грабители напали, усё забрали. Поручиться можем, мы оба. — суровый взгляд на старика. Тот согласно закивал, быстро-быстро, как китайский болванчик.
— А взамен? — не верю, что забесплатно мне помогут.
— Шта? — вылупилась тётка на меня, — а, ты об аплате баешь? Не надо нам, старым, ужо ничё. Век свой доживаем. Нутром чую, помочь тебе надобно. Гайра Великая забрала дочь мою, годков ей было, как тебе. И вот, в ответ на мои молитвы, ты упала к нам с небес.
Мне было жутко стыдно, что я им лгу. Но кое-что, прежде чем на что-то решиться, я должна была всё-таки выяснить.
— Почему вы называете меня лесса? — задала ещё один интересующий меня вопрос.
— Так ты явно аристократка, — пожала плечами Гарра, её речь чуть выровнялась, куда-то подевались просторечные закидоны. Ох и непростая передо мной сидит женщина. — Посмотри на свои руки, — велела она и я на автомате последовала её словам, уставилась на свои мягкие ладони с аккуратным коротким маникюром. — Они никогда не держали в руках что-то тяжелее этой ложки, — веско добавила хозяйка дома. — Твои волосы блестят, как шёлк, от тебя приятно пахнет. Твоя кожа полупрозрачная и чистая, как первый снег.
Я смотрела на неё и мысленно с каждым словом соглашалась. Я врач, мой инструмент — это руки, ловкие пальцы. За ними я всегда тщательнейшим образом ухаживала. Впрочем, как и за кожей тела, за волосами.
— Тогда как градоправитель поверит в наше родство, если я лесса? — логично поинтересовалась я.
— Даа, дела, — почесал макушку Красий.
— Приоденем тебя в привычную одёжу, руки сажей замажем, и хорошо будет, — начала прикидывать варианты Гарра, а я всё больше каменела, мне всё это категорически не нравилось, но и лучшего варианта пока предложено не было. Нужно легализоваться в этом мире любыми способами, а потом искать дорогу домой. — Что тут написано? — отвлекая меня, Гарра резко пододвинула ко мне бейджик.
— Пластический хирург, Мия Лис, — прочитала я, — меня, скорее всего, именно так и зовут.
— А шо таке пласти-шта? Рург? — вылупился на меня Красий.
— Пластический хирург, — автоматом поправила его я.
— Ты помнишь, что сие значит? — нахмурилась Гарра, даже не попытавшись повторить странные слова за супругом.
— Да. Знаю. Лекарь, — не стала кривить душой, сказала правду.
— Такмо ты целительница, ооо, — глаза старика стали круглыми как те блюдца для котят. — Это весьма, хмм, неожиданно!
Хозяйка дома, напротив, стала очень тихой и задумчивой.
— Вот
