Стороны света (СИ) - Мара Вересень
— Откуда знаешь, что сильную?
— Я… Ну… — промямлил эльфир, отчаянно краснея. — Молния заела неудачно очынь. Я дурными словами громко орал, но не прибежал никто, а так, когда у меня посуда падала, всегда соседка-троллька прибегала, и ругалась, что я ей с ночной спать мешаю.
— Покажи, — велел Арен-Тан, перешел в самую низкую из доступных тональность и мягко добавил: — Хочу послушать. Как друг.
И на всякий случай пустил изнутри по периметру будки завесу безмолвия. Мало ли…
Лучше бы Арен-Тан еще глушилок себе на уши навесил гроздьями. Хотя глушилки противголоса, все равно что сачок против призрака. Но и обычный, весьма чувствительный почти что эльфийский слух поющего светом пострадал. И страдал изрядное, как инквизитору показалось, количество времени. Причем дважды. Сначала, когда подопечный по его же просьбе «показал», а потом показал еще раз, только повторил свое показательное выступление под запись на кристалл.
Скрипка была обычная совершенно. Не до конца веря в произошедшее, Арен-Тан самолично взял в руки инструмент и памятью из далекого далека вполне пристойно сыграл гаммы. Видь приуныл, осознавая чужое превосходство в технике владения полюбившимся инструментом, и печально сложил наметившиеся серебристые бровки шалашиком. Но инквизитору было не до утешения скорбящих, ему бы вдрызг раскоряченные нервы пригладить и взъерошенный дыбом мозг на место уложить, а еще сделать что-то с мерзким зудом. Все чесалось изнутри: череп, уши, глазницы, носовые пазухи, подреберье, в коленных чашечках тоже чесалось, чесался каждый сустав и косточка так, что хотелось в прорубь нырнуть или вывернуться наизнанку и по щебенке покататься. Несмотря на блоки и собственные способности поющего, что уже сами по себе являлись защитой от влияния чужого воздействия голосом. Но. Это все проза и физика, а у него тут музыка и лирика.
Засим Арен-Тан отложил в сторонку невиновный инструмент и, призадумавшись встряхнутым до основания мозгом, все же дал юному дарованию сначала потрогать копию флейты, а потом и подуть попросил. Так и сказал — подуть.
Начать с того, что Видь упирался, как мог, и трогатьэтони в какую не желал, пульсируя зрачками, и порождая новые волны зуда. Арен-Тан даже за руку себя поймал, что скребет под коленкой пустым футляром. Почесывания помогали разве что психологически, и инквизитор, уговаривая эльфира потерпеть чуточку ради мира и света, и себя заодно уговаривал.
Дело закончилось тем, что Арен-Тан снова напустил в голос дружественных ноток и погладил дивное создание по подрагивающей тощеватой кисти, немножко жалея, что нет рядом Мики Холин, которая уговорила бы Видя на «все любое» (цитата из шедевра прочитанного как-то лично автором). Тот почти сразу успокоился, словно перепуганный кот, попавший в хозяйские руки, только глаза, тлеющие золотым ободком по краю, таращил. А потом, передергиваясь от омерзения, поднес деревяшку с образом к губам и дунул.
Звук вышел. Не слишком музыкальный. Но не в музыкальности, в общем-то, дело. Просто звук был пустой, никакой. Должен был бы получиться хоть какой-то, учитывая метаморфозы, происходящие с изрядно подотставшим во взрослении эльфиром, но даже не зачесалось нигде. Будто не копия артефакта с частичкой сути предмета у Видя в руках была, а палка с улицы.
— Можно хватит, светен? — взмолился Видь. — Оно скользкое и не звучит. У меня от него дыра внутри, будто пальцем проткнуто вот тут, — и в солнечное сплетение себе потыкал, настойчиво суя флейту обратно.
— Можно, — согласился Арен-Тан. Забрал не оправдавший надежд артефакт, спрятал в футляр, пару раз шкрябнул углом под коленкой и в карман спрятал. — А скрипка, значит звучит…
Последнее было просто размышлением вслух и вслух быть произнесенным не планировалось, однако же…
— А скрыпка звучит, — вздохнув, ответил Видь. — У меня когда запело, я долго думал, как это выпустить, чтоб не ныло, а тут лавка музыкальная попалась нечаянно. Я зашел посмотреть. Многое нравилось, а зазвучала только скрыпка. И мне ее прямо так отдали. Сказали брать и идти, раз мне нужно. Но я все равно пять чаров оставил, у меня не было больше, и спасибо.
Арен-Тан представил реакцию продавца на зазвучавшую «скрыпку» и даже немножко посочувствовал. Попросил Видя дома больше не играть, и в подвале тоже, пока не придет светен от него и не поставит действительно хорошую глушилку. А потом — только дома и больше нигде.
— Так может вообще не играть? — печально заглядывая в глаза спросил Видь.
— Теперь у тебя вообще не играть не выйдет, раз уж начал, будет, как ты сказал, ныть. Ты играй, по чуточке, чтоб звучало. Я буду приходить и учить, как звучать с согласии с миром. Попробую учить, — сам для себя добавил Арен-Тан. — Голос должен звучать. И должен быть услышан. Иначе во всем этом нет никакого смысла…
— Я вас не понимаю, светен, — с жалостью прошептал эльфир и потянулся к руке — погладить, будто Арен-Тан сейчас именно в сочувствии нуждался от того, что вот такой непонятный, — но если надо немножко поучить, я буду. Мне нравится новое. Дан мне все время что-то красивое дарит. Платок вот, футболку. — Помолчал и снова коснулся руки. — Уже пойдете?
Арен-Тан кивнул. Поблагодарил за чай и мороженое, к которому не притронулся, и оно так и таяло на столе, рядом с недопитым чаем.
У выхода из скверика светен вызвал такси, хотя изначально собирался пройтись. Нечего народ пугать. К темным с нервами дыбом все привыкли, а инквизитор в подобном образе — это будет слишком сильно. Примерно такое же, какое сегодняшний визит к подопечному на самого Арен-Тана произвел. Обо всем этом следовало очень хорошо подумать, желательно в тишине. Но одно было ясно — расклад придется пересмотреть.
Впрочем, можно (и даже нужно!) было переложить часть «подумать» с живой головы на вечно-не-мертвую, во всяком случае, болеть оная точно не станет, нечему там болеть, а для затравки — кристалл с показательным выступлением. Жаль, первую реакцию увидеть не удастся, но можно под это дело пригласить любителя аномалий на целый концерт.
Так Арен-Тан размышлял по дороге к храму Света, совершенно не замечая, какое неизгладимое впечатление производит на водителя своей задумчиво-мечтательной улыбкой.
4
Все устроилось как нельзя лучше. Лич был не прочь прогуляться по местам былой славы, только транспорт попросил организовать
