Расплата. Отбор для предателя - Алиса Лаврова
Темными, мрачными ходами, которые почти не освещены, оказывается, был пронизан весь замок, чтобы слуги могли свободно перемещаться, не мешая господам.
— Осторожно, не испачкай платье, — говорит Клем, — и пригни голову, тут низко. Так мы попадём в восточное крыло, здесь есть подземный переход. Нам повезло — похоже, сейчас им никто не пользуется из-за этой суматохи со строительством.
Проходя по коридору, я обращаю внимание на чёрные, непроглядные ходы со ступенями, ведущими куда-то вниз. Оттуда веет сыростью и холодом.
— А что там?
— Туда никто не ходит, — шёпотом отвечает Клем. — Да и у меня нет большого желания. Даже смотреть туда страшно. А вообще, я хотела у тебя спросить. Ты же здесь была главной?
— Теперь мне кажется, будто это была совсем другая я, — говорю я искренне. Я жила, не понимая и половины того, что происходит, и не зная о половине вещей, что меня окружают. Да что говорить — я даже не знала человека, за которого вышла замуж…
— Может, потому что он не человек, а дракон. Пока что все драконы, которых я видела и о которых слышала, — настоящие подонки. Начиная с твоего князя и заканчивая королём.
— Он умирает, — говорю я едва слышно, вспоминая умоляющее лицо Ивара, когда он лежал на земле, задыхаясь, и тянул ко мне руку, как будто прося о помощи. В бреду ли он это делал или сознательно? И что он хотел сказать? Неужели признаться в содеянном?
— Может, оно и к лучшему, если он отдаст концы. Туда ему и дорога.
— Если он умрёт, я никогда не узнаю, где моя дочь, — говорю я. — Что, если её нет там, куда мы идём?
— Об этом я не подумала…
Мы выходим из темных коридоров и поднимаемся по лестнице, теряясь среди многочисленных слуг Маркуса и слуг Ивара, которые снуют туда-сюда, не обращая ни на меня, ни на Клем никакого внимания.
— Король, похоже, опять решил устроить сегодня пирушку. И как у него брюхо не лопнет, — цедит Клем. — Столько народу трудится, чтобы ублажить одну сиятельную задницу…
Мы поднимаемся на второй этаж, где слуг уже почти нет. И это место совсем близко к покоям Ивара. Если свернуть по этому коридору, можно попасть в комнату Лили. Я заставляю себя не смотреть туда. Неужели он и правда где-то здесь прячет мою вторую дочь? Под носом у всех, и никто не знает?
Как можно утаить ребёнка?
— Я так рад, что вы пришли, Адриана! — вдруг слышу я у себя за спиной голос Ридли. — Он звал вас, вы ему очень нужны…
Я оборачиваюсь и встречаюсь глазами с бароном, изо всех сил стараясь скрыть досаду.
— Пойдёмте, пойдёмте же скорее. Он говорит, что вы его луч света. Сейчас с ним его мать, она места себе не находит. Я уверен, ваш визит ему очень поможет.
Не обращая внимания на Клем, Ридли берёт меня под руку и ведёт в сторону покоев Ивара.
61
Не говорить же мне теперь Ридли, что я пришла вовсе не для того, чтобы навещать больного? Откровенно говоря, видеть его мне совсем не хочется. До сих пор перед глазами стоит его умоляющий взгляд и неразборчивый шепот. Он хотел признаться? Правда хотел, но болезнь помешала? Или это была очередная его ложь, призванная вызвать у Адрианы сострадание? Но ведь он сказал, что малышка где-то здесь, и никто не знает, где именно, даже его распорядитель... Может, он скажет мне сейчас?
Нет, конечно же нет. Если ему стало лучше, он наверняка уже пожалел о своих словах, шепотом сказанных мне.
— Как себя чувствует князь? — спрашиваю я, стараясь придать голосу как можно больше искреннего участия. — Надеюсь, ему лучше?
— Лекари говорят, что тяжелый момент миновал и его жизни теперь ничто не угрожает.
— Это же хорошо! Я так рада это слышать!
—Ивар был на грани этой ночью. Бредил и кричал про какие-то золотые волосы, упавшие с чьей-то головы... Мы пытались разбудить его, но всё было бесполезно.
— Волосы?
Неужели мой князь вспомнил о моих золотых волосах, которых лишил меня? Неужели в нём действительно проснулась совесть? Ведь говорят же, что болезни иногда пробуждают в людях лучшие качества. Но что-то я сомневаюсь, что в нём осталось хоть что-то хорошее.
— Да, он ещё кричал про какую-то старуху, предсказывающую ему мучения… Мне пришлось пол ночи успокаивать его мать, она решила, что он говорил о ней.
Тут Ридли спохватывается, как будто сказал лишнего, и резко замолкает.
— Что же вы замолчали? — спрашиваю я.
— Вы так юны, но в ваших глазах столько мудрости. Мне никак не привыкнуть к этому. С одной стороны, вы заставляете меня быть с вами предельно честным, а с другой — возможно, все эти детали вам вовсе не нужны.
Он останавливается и смотрит на меня пристально:
— Скажите, ведь вы наверняка думали о том, чтобы отказаться от всего этого? Думали вернуться домой и жить своей обычной жизнью. У вас есть брат, о вас есть кому позаботиться. А теперь, когда король пожаловал вам тысячу золотых, вы сможете жить, не зная бедности. Так скажите мне, для чего вам жертвовать столь многим? Для чего рисковать жизнью? Ведь вы едва знаете князя. Чувствуете ли вы хоть что-то?
— Вы отговариваете меня, барон? — спрашиваю я негромко, глядя в его честные уставшие глаза.
Ридли хлопочет тут обо всём, переживает за Ивара так, словно это его брат. Принимает участие во всём, не жалея себя. Если бы я не знала его в прошлой жизни, подумала бы, что этот человек ищет для себя какую-то выгоду. Но нет, Ридли искал только одного — возможности помочь своему другу.
— Видит Бог, я больше всего желал бы, чтобы вы остались здесь. Но я не хочу, чтобы вы жертвовали собой ради того, кого практически не знаете.
Я вижу, как в нём борются два противоречивых чувства: с одной стороны, любовь к другу, а с другой — желание, чтобы Адриана оставалась в безопасности.
— Мы не сможем остановить короля, — говорит он прямо. — Но вы можете.
— Я?
— Да, если вы выйдете из состязания, следующий этап будет не таким интересным для него. Я не знаю,
