Луна убывает - Светлана Поделинская
– Это неправда! – запротестовала Лаура. – Мы любим друг друга, у нас взаимное доверие, уважение…
– Ты и сама знаешь, что не являешься полноценной личностью, это угнетает тебя, – прервал поток ее красноречия Дугальд. – Ты просто его придаток, осколок его души, в котором он видит лучшую сторону себя. Если он узрит то, что его перестанет устраивать, такое зеркало недолго и разбить. Ты всецело зависишь от его воли и милости. Ваша интимная близость питает тебя, не так ли? Дарит какое-то особое блаженство?
– Мне не с кем сравнить, – смущенно замялась Лаура, – но с ним это не просто удовольствие, оно как слияние… Я словно растворяюсь, становлюсь его плотью и кровью, но при этом не теряю себя, а возрождаюсь, становлюсь сильнее.
– Неудивительно. – В стальном голосе Дугальда прозвучало презрение, и он отрывисто рассмеялся. – Пора тебе становиться самостоятельной девочкой, оборвать пуповину. Я обещал, что перевоспитаю тебя, и сделаю это во что бы то ни стало. Ты будешь свободной и независимой, разве это не предел мечтаний современной женщины?
Его жестокие слова ранили до глубины души, но казались правильными. Дугальд искусно дергал Лауру за ниточки ее эмоций и подводил к краю, за которым зияла пустота. Оступившись, Лаура оставляла свое настоящее в прошлом и сознавала это наравне с безысходностью. Она позволила себе усомниться в истинности собственных чувств. Червячок неуверенности упорно подтачивал колонны, на которых держался воздушный замок ее грез. И Лаура захотела наконец узнать правду, пусть даже ее счастье окажется самообманом и развеется, как мираж.
– Хорошо, – покорно выдохнула она, – я согласна. Выхода у меня нет. Давайте уже покончим с этим.
– Следуй за мной, – велел Дугальд и поднялся.
Дубовая панель вновь скользнула в сторону, и Лаура шагнула в кромешную тьму. Девушка на ощупь спускалась по знакомой лестнице, скорее угадывая, чем слыша бесшумные шаги своего мучителя, шедшего впереди. Беспросветный мрак вокруг больше не пугал Лауру: он клубился у нее в душе, обнажал нервы, путал мысли липкой паутиной.
Не зажигая на сей раз фонаря, они в молчании достигли лаборатории, где вовсю хозяйничал Жан-Рауль.
– Ты все-таки решилась, cherie[38], – сказал тот с благожелательной улыбкой. – У меня давно все приготовлено для тебя. Ложись и отдыхай. Ты когда-нибудь бывала на море? Так вот, сейчас ты уплывешь в глубины своего подсознания.
Стол, пугающе похожий на операционный, на сей раз оказался пуст. Жан-Рауль взял в руки ампулу, к которой была прикреплена бирка с надписью «Лорелия». Рядом стояла капельница, какая обычно бывает в больницах. Лаура улеглась на жесткий холодный стол и вытянула руку в сторону.
– Как долго это продлится? – уточнила Лаура безучастным голосом.
– Не знаю, – ответил Жан-Рауль, – может быть, час, а возможно, и пару дней. Сыворотка экспериментальная и доселе не испытанная на вампирах.
– А как же Джекки? – с тревогой спросила Лаура, пропустив мимо ушей информацию, что сыворотка может нести опасность.
Дугальд склонился над Лаурой, любуясь ее беспомощным видом и собственным отражением в зеркале ее широко распахнутых глаз.
– Пока я велю Шарлотте позаботиться о ней, она ни в чем не будет знать нужды, – сказал он с самодовольной улыбкой. – Спи спокойно, принцесса.
Лауре было неприятно смотреть на Темнейшего снизу вверх, как если бы она лежала перед ним раздетая, поэтому она решила сосредоточиться на эксперименте, игнорируя его присутствие. Повернув голову, Лаура отстраненно наблюдала, как игла вошла в сгиб ее локтя и алая жидкость потекла по трубочке в вену. Лаура почувствовала неприятное жжение, а затем ее мягким одеялом укрыла тьма. С годами воспоминание о смерти у Лауры потускнело, и она ощущала лишь легкое покалывание на месте укуса, когда погружалась в рассветный сон. Сейчас же она увидела все воочию, как будто с той поры не минуло тридцати лет.
Она снова лежала на росистой траве, шею саднило, ранки слабо сочились кровью. Майская ночь окутывала обессиленное тело истомой, аромат черемухи кружил голову и туманил разум. Лаура завороженно созерцала огромную луну сквозь переплетение цветущих ветвей, когда призрак Эдгара навис над ней. Задохнувшись от восхищения, Лаура привычно утонула в бездонной синеве его глаз, в которые обожала смотреть все эти годы. Она чувствовала ласковые прикосновения его рук на своих бедрах, когда Эдгар избавил ее от нижнего белья, раздвинул ей ноги и согнул в коленях. Одурманенная вампирским поцелуем, Лаура не ощутила даже краткой боли, когда Эдгар вошел в нее, лишь небольшой дискомфорт. Зато в полной мере ощущала его, как приятно он заполнил ее изнутри. Эдгар действовал не спеша, неуверенно, явно стараясь не навредить ей, щадя и давая привыкнуть, постепенно растягивая ее нежные ткани. Каждое его осторожное движение приносило Лауре ноющее удовольствие, но ей хотелось большего.
Эдгар медленно, но настойчиво продвигался все глубже, и его мягкие толчки с возрастающим напором перешли в плавное скольжение внутри ее тела. Лаура постепенно раскрывалась ему, как лунный цветок, влажная и горячая изнутри. Растворялась в томной неге, купалась в омывающих ее волнах блаженства, в сладостном нетерпении ожидая чего-то неведомого, но грандиозного. От убыстряющихся ритмичных толчков внизу живота у Лауры разрастался тугой ком всепоглощающего желания, тело пронзала трепетная, звенящая дрожь. Когда ощущения стали настолько острыми, что переполнили ее, в голове звякнуло, будто разбился хрустальный бокал, затопив тело терпким вином наслаждения. Лаура слабо застонала и рефлекторно вскинула бедра, встречая последний, самый мощный толчок. Эдгар на пике блаженства издал сдавленный стон и снова впился в ее кровоточащую шею. Любовь и кровь сейчас были для вампира неразделимы. Он все еще находился внутри нее, когда Лаура потеряла сознание, чтобы больше не очнуться. Они стали единым целым, неразрывным сплетением любви и смерти. Лауре стало страшно от осознания, что близость с Эдгаром – это последнее, что она пережила в своей жизни. Лаура наконец-то вспомнила все.
Внезапно картинка в ее воображении зарябила, померкла и сменилась, как будто переключили канал. Лаура перенеслась на мощенную брусчаткой улочку Эдинбурга, только вместо машин по ней катили экипажи. По тротуарам прогуливались джентльмены в сюртуках и цилиндрах под руку с дамами в пышных платьях. Лаура словно попала в исторический фильм, но ей доводилось прежде переживать похожее, и правдоподобная иллюзия не обманула ее. «Опять… Почему?» – с тоской подумала Лаура, проваливаясь глубже в чужие воспоминания, в темные тайны прошлого.
Глава 24
1869 год
Вечная любовь настигла Шарлотту Вуд на грани гибели. Погожим июльским днем девушка вышла из городской библиотеки, где добыла
