Грешник - Эмма Скотт
Но я резко останавливаюсь при виде Амбри, сидящего за стойкой бара и непохожего на самого себя. Он встревожен, взвинчен и напоминает взъерошенного павлина. Действительно, его крылья выглядят далеко не безупречно. Его губы трогает слабая улыбка – отголосок обычной дерзости.
– Кассиэль, мой господин и друг, пожалуйста, присоединяйся ко мне.
– Я здесь по делу, – говорю тихим предостерегающим голосом. – Ты это знаешь.
– Да, да, конечно, – отмахивается он. – Но старик никуда не денется. У нас есть время выпить.
– Амбри…
– Ой, да брось. Давай выпьем по рюмочке и притворимся, что можем напиться. – Амбри дает знак Эйстибусу. – Текилу, мой хороший. Ха! Приходила ли кому-нибудь еще в голову абсурдность того, что место встречи демонов на Этой Стороне – паб? Чудно́ это. Сидим тут все без дела, пьем, как придурки, и никакого опьянения.
Амбри тянет время, но я сдаюсь и сажусь рядом с ним. Он не может меня удержать, но его попытки трогают больше, чем мне хочется признавать.
«По нему я тоже буду скучать».
Джинн ставит две рюмки в ряд и наливает ликер.
– Налей себе, Эйстибус, – просит Амбри, и мы все поднимаем рюмки. – За Лорда Кассиэля. Чертовски хорошего парня.
– Вот уж точно, – бормочет Эйстибус, и приближение конца давит еще больше.
Мы начинаем пить, но напускное веселье Амбри сползает, словно маска. Его голос становится резким. Он поднимает рюмку повыше и пристально впивается в меня своими черными глазами.
– За моего друга Кассиэля, дурака. Настоящего чертова придурка. – Амбри крестится свободной рукой. – Простим этого идиота, ибо он не ведает, что творит.
Эйстибус неуверенно держит свою рюмку.
– Ура?
– Хватит, Амбри, – говорю я и выпиваю свою порцию. Огненная дорожка от текилы пробегает по пищеводу, а затем исчезает.
Амбри выпивает свою рюмку и с такой силой ставит ее на столешницу, что стекло разбивается вдребезги.
– Мои извинения, Эйстибус, – бормочет он. – Рука соскользнула.
– Не извиняйся, приятель, – говорит джинн, все еще переводя взгляд с одного на другого. Но он знает, что лучше не вмешиваться в дела эрцгерцогов. Когда он удаляется за инвентарем для уборки, я бросаю на Амбри подозрительный взгляд.
– Ты что-то задумал?
– Черт возьми, мужик, это же Небытие, – шипит он, наклоняясь ко мне. – Назад пути нет. Возможно, ты не задумывался об этом достаточно серьезно, как следовало бы. В отличие от меня.
– Я все обдумал.
– А твоя жена? Трудно представить, что она довольна твоим выбором.
– Ее безопасность превыше всего. Если бы на кону стояла только моя душа, я мог бы найти другой выход. Но теперь Люси в реальной опасности. – Я понижаю голос. – Ее хочет Астарот, Амбри. Если я уйду, у нее не будет причин соблазняться его обещаниями. И она снова сможет полюбить.
Амбри фыркает, когда Эйстибус возвращается со свежими рюмками текилы.
– Ты не одобряешь? – спрашиваю я и благодарно киваю джинну.
– Я предпочитаю принимать решения о ходе только своего собственного существования, – с ухмылкой отвечает Амбри. – Но это всего лишь я.
Я усмехаюсь.
– И рискнуть обречь ее на порочные замыслы Астарота? Потому что она пошла бы на это ради меня.
– Судьба, конечно, ужасная, и я не эксперт в таких вопросах, но… – Амбри обращает на меня взгляд своих черных глаз. – Это ее жизнь.
Он прав. Ли’или, которую я знаю, презирала бы меня за отведенную ей роль пешки в этой игре, даже если каждое мое действие направлено на ее защиту. Все ради ее защиты.
Я качаю головой.
– Она не осознает, что лежит по Другую Сторону, а ты, по-видимому, слишком много времени провел на Этой Стороне и забыл. Нет, я не буду так рисковать. И не стану обрекать ее на вечные страдания. Не тогда, когда могу спасти ее.
– Ага, просто покончив со своим существованием.
– А есть альтернатива?
– Может, и есть, – пренебрежительно бросает Амбри. – Я тут пораскинул мозгами, как любят говорить американцы, но ты когда-нибудь задумывался о том, что столь желанное тобой прощение – твое собственное?
Долгое мгновение я смотрю на него, а затем залпом выпиваю вторую порцию текилы.
– Ох, Амбри. Тебе всегда удавалось рассмешить меня. – Я кладу руку ему на плечо. – Спасибо тебе, мой друг. Я буду по тебе скучать.
Он кривит губы и отводит взгляд, бормоча что-то себе под нос.
Я машу Эйстибусу и хватаю его за запястье. На лице джинна читаются одновременно растерянность и испуг.
– Милорд?
– Прощай, Эйстибус. И приношу свои извинения. Здесь скоро будет бардак.
– Прощай? – Эйстибус бросает взгляд на Амбри, но тот еще ниже склоняется над выпивкой, по-прежнему обиженный.
Я отворачиваюсь от них обоих, прежде чем позволю Амбри отговорить меня. Шагаю к двери в заднюю комнату, на ходу вытаскивая из-под крыльев двуручный меч. Другие демоны смотрят на меня широко раскрытыми глазами, предчувствие сгущается в помещении подобно дыму. Я задерживаюсь на мгновение, чтобы вскипела кровь, позволяя гневу и ярости на Астарота завладеть мною. На демона, чья ложь довела меня до подобного существования. Но правда безжалостна: он не обладает никакой силой, кроме той, которую я сам ему дал.
А я отдал ему все.
Тогда и приходит гнев, но не на Астарота, а на себя. За то, что был таким глупым и слабым. Я не смог защитить свою жену, а затем выбрал худший из возможных путей побега от боли, уничтожив наше будущее навсегда.
С рычанием вышибив дверь, отчего она разлетается на щепки, я врываюсь внутрь. Темноту комнаты, в которой горит единственная черная свеча на маленьком столике, разгоняет льющийся из общей залы свет. Зловоние здесь просто безбожное.
Астарот восседает на диване и ждет меня, поглаживая голову свернувшейся на полу гигантской змеи. Белый питон излучает свой собственный призрачный свет, его черные глаза наблюдают за мной.
– Какое эпичное появление, – лениво протягивает Астарот, а затем корчит гримасу. – От тебя воняет ею. – Он наклоняет голову, ухмыляясь. – Уже попрощались?
Я сжимаю пальцы вокруг рукояти меча.
– Вовсе не обязательно с ней прощаться, – продолжает он. – Будет легко заманить милую Люси в наше царство. Я вполне готов поделиться ею…
Я издаю нечеловеческий рев и вонзаю меч в маленький антикварный столик. Ножки стола разлетаются в щепки, а черная свеча падает на пол и катится в мою сторону, но ее пламя даже не дрогнуло.
– Ты никогда к ней не притронешься! – рычу я сквозь стиснутые зубы. – И не будешь иметь с ней ничего общего!
Астарот явно забавляется, мои угрозы для него – пустой звук.
– Теперь ты не особо можешь на что-то повлиять, разве нет? Это-то и раздражает
