Для тебя я ведьма (СИ) - Вечер Ляна
— Перестаньте, — кряхтела, с трудом переставляя ноги, — у меня своя голова на плечах.
Смелое заявление, учитывая, что в моей руке пухлый конверт с досье на синьора Карузо, которое давно стоило прочитать. Это наверняка помогло бы избежать многих неприятностей, в том числе и той, в которую угодила сейчас наша наблюдательница.
— Тут такое творилось! — синьорина округлила глазки. — Вчера утром синьор Ландольфи привёз вашего командира и заплатил кучу денег, чтобы мы его спрятали. Великий Брат, синьор Сальваторе был в стельку пьян!
— Могу представить…. Но от кого его прятать?
— От Святейшего, — девушка перешла на шёпот, когда мы переступили порог больницы. — Илиси уже дышит свободнее, но Охотников здесь ещё хватает. Святейший жрец бросил все силы, чтобы выгнать отсюда этих убийц. У него сейчас каждый солдат на счету, что уж говорить о командире Ловцов безумия. Наши лекари подделали документы, и синьора Сальваторе поместили в больницу как пациента с тяжёлым недугом, чтобы смог отлежаться. Весь день его выхаживали, чуть ведь Великому Брату душу не отдал. Надо же так напиться!
Мы вошли в чистую, светлую палату — всё койки пустые. Похоже, я буду лечиться в одиночестве. Сестра милосердия помогла мне снять пальто, переодеться в больничную сорочку, и я улеглась на кровать.
— С этой суетой чуть не забыла рассказать синьору Ландольфи о том, что вы его искали, — снова затараторила синьорина. — Вспомнила лишь к вечеру. Пришлось покаяться, что отправила Вас к Охотнику.
— Зачем? Зачем вы ему рассказали? — у меня чуть сердце не выскочило из груди. Ром знает, что я собиралась продать перстень…
— Как это — зачем? Он собирался вас искать, хотел Илиси вверх дном перевернуть, не могла же я смолчать. Так разозлился… Но это ещё что! Потом он зачем-то уговорил одного из наших дворников увезти ваш дилижанс из города. Кулак золота ему заплатил за такое плёвое дело. Дюжины минут не прошло, как уехал наш дворник и я пошла закрывать ворота. Смотрю, за забором стоит Ландольфи, а рядом другой синьор — держит его на мушке пистолета. Ох… — бедняжка побледнела. — Я уже видела того мужчину раньше в доме Охотника, к которому вы отправились. Бугай положил глаз на мою сестру и частенько ей досаждал.
— Фабио, — выдала холодным шёпотом.
— Точно! Так вот этот Фабио затолкал синьора Ландольфи в карету, и они уехали. Командир ваш в стельку… Кого просить о помощи? Пробежалась по улице, встретила патрульных инквизиторов, но они меня даже слушать не стали. Делать нечего — пришлось оставить больницу и бежать в городскую ратушу. Еле уговорила ночного сторожа вызвать кого-то из служивых. Едва инквизиторы услышали имя синьора Ландольфи, сразу засуетились. Надеюсь, помощь успела вовремя.
— Очень вовремя, — я протянула руку синьорине. — Благодаря вам Фабио не доставил нам неприятностей и вашей сестре он больше досаждать не станет.
— Отличные новости! Рада, что смогла помочь, синьорина Ловчая, — девушка вцепилась мне в пятерню и с гордостью выставила грудь вперёд. — Осталось поставить вас на ноги. Та-а-ак… — прижимая указательный пальчик к подбородку, она изучала арсенал склянок на металлическом столике у моей кровати. — Съешьте вот эту пилюлю, — вложила мне в ладонь крохотную таблетку, — и отдохните, а чуть позже я сделаю вам перевязку. Не скучайте, — улыбнувшись, она скрылась за дверью.
***
Одиночество в больничной палате жутко тяготило. Не могла выкинуть из головы рассказ сестры милосердия. Вертела в мыслях её слова, представляя, как непросто Ромео было справиться со всем практически в одиночку. Он спасал друга, рискуя карьерой, а меня — жизнью.
Надеясь отвлечься плаванием в бездонном море бюрократии, я достала из конверта досье на Охотника и принялась читать. Вышло только хуже. Родственная связь между Пелле, Марио и Альдой обозначена чёрным по белому — не надо быть гением, чтобы разобраться. Ну почему я не вскрыла конверт раньше?! Вот только неприятные сюрпризы на этом не закончились. Среди прочих документов я нашла донос синьора Карузо. Он жаловался, что в Тромольском лесу его охмурила ведьма, и просил провести проверку. Пелле ни фавна не забыл! Любовное зелье прекратило действовать, когда мы расстались, но памяти Пеллегрино почему-то не лишился. Рыкнула, смяв в руке бумажное начало начал — благодаря этому доносу в Тромольский лес прибыл синьор Сальваторе. Содержание следующего документа заставило меня побледнеть, а потом залиться густым красным — подробный отчёт лекаря святейшей инквизиции о состоянии здоровья пострадавшего синьора Карузо. Вернувшись из леса, Охотник первым делом попёрся в больницу за лекарской помощью и получил её. Влюблённость прошла, но, как пациент, пострадавший от магии и сохранивший память об этом, он обязан был дать подробные описания наших с ним интимных отношений. Читала строчку за строчкой, сгорая от стыда. Нет, это просто невыносимо! Настолько пошло, грязно и отвратительно передать впечатления о трёх днях страсти — уметь надо! Запихнула документы обратно в конверт, даже не глянув, сколько золота Охотник получил за донос на меня, и тут до меня дошло… Ромео это читал! О, Сильван… Успокаивала себя тем, что отношения лучше начинать с правды. Да и синьор Ландольфи не святейшая печать в руках невинной девы…
Как он там? Как Мими? Когда их ждать обратно? В каком статусе они приедут в Илиси?..
— О, печати! — зажмурилась.
Ромео оставил любвеобильную натуру в прошлом, он сам сказал. Торе ко мне ничего не чувствовал, вот и связался с Альдой, а Ром — он другой… Или я — дурочка — такая же, как те синьорины, что дожидаются лекаря в Польнео. Схватилась за кольцо на пальце, и стало немного легче — вряд ли он всем своим пассиям раздал фамильные кольца.
— Синьорина Гвидиче, вам придётся ответить на несколько вопросов…
Я вздрогнула от неожиданного заявления, брошенного глубоким басом в больничную тишину. В палату вошёл широкоплечий синьор в инквизиторской форме, а за ним тенью скользил Сальваторе. Внешний вид Ловчего вызвал сочувствие — всклокоченные кудри, сине-зелёный цвет лица. Тор, кажется, даже схуднул. Сопереживать человеку, который довёл себя выпивкой до такого состояния — неблагодарное занятие, но я ничего не могла с собой поделать. Пока визитёр-инквизитор устраивал мне допрос по поводу случившегося в доме Карузо, Торе сидел на соседней койке, иногда тихонько лепетал — «свидетельствую» и на меня не смотрел.
— Премного благодарен, — забрав последний подписанный мною листочек, следователь инквизиции широко улыбнулся. — Поправляйтесь, синьорина Ловчая.
Широкоплечий ушёл, а Сальваторе остался. Командир по-прежнему сидел на больничной кровати и с отрешённым видом пялился в окно. Тор слышал всю историю от начала до конца, и я очень надеялась, что ему хоть на секундочку станет стыдно за пьянство. Он ведь мог помочь Рому, если бы не наклюкался вчера.
— Ромео — герой, — тихо произнёс Сальваторе, и палату затянул запах похмелья. — Такого есть за что любить.
— Если любят, то любят всё, что в тебе есть, — с горечью повторила собственные слова, которые уже звучали для кудрявого командира, но совсем с другой интонацией. — Я ошиблась в чувствах к тебе из-за заклинания Эммы, а ты просто воспользовался ситуацией. Вышло как вышло, но… это жестоко.
— Выслушаешь меня? — Тор, наконец, повернулся, и я увидела в его глазах сожаление.
— Если это важно.
— Важно, куколка, — он схватился щепотью за переносицу. — Я видел портрет Амэрэнты Даловери до того, как приехать в Тромольский лес. Ты и рыженькой была бесподобна, Амэ. Я тогда подумал, что такую красотку жаль отдавать под суд даже если она ведьма и… У меня много грехов, хотелось искупить. В общем, я решил, что дам тебе шанс. А потом появилась Эмма, и всё закрутилось. Когда узнал о твоём даре, то чуть с ума не сошёл от счастья. Ко мне в руки попало настоящее сокровище! Разве я мог отдать тебя Ромео?
— Не знаю, — пожала плечами. — Ты мог сказать правду. Знал ведь, что мои чувства к тебе — морок. Или этому не учат в инквизиторской академии?
