Для тебя я ведьма (СИ) - Вечер Ляна
Разомкнув веки, поняла, что лежу на полу в подвале в луже собственной крови. Всё вокруг плясало, меня здорово мутило, а справа между рёбрами выла невыносимая боль. О, Великий Брат… Выстрел! Одна из двух пуль в револьвере досталась мне.
— Очухалась? Видишь меня? — склонившись, Охотник прищёлкнул пальцами.
Видела, но нечётко. Пеллегрино плыл вместе с подвалом, а я, кажется, умирала. Звуки становились то тише, то громче, в ушах шумело, и терпеть боль становилось всё сложнее.
— Пусть сдохнет, — зло выдала Альда, — но перед этим помучается хорошенько. — Никакие деньги не смогут заменить мне Марио…
— Раз так, можешь прямо сейчас идти к собору Великого Брата просить милостыню, а я на паперть не собираюсь. У нас новые проблемы, — Пеллегрино шагал по подвалу, и каждый удар его сапога отдавал грохотом в моей голове. — Фабио вернулся с плохими новостями — Сальваторе собрал вещи и уехал.
— Как это? — удивлённо булькнула рыбина.
— Вот так! В доме уже новые жильцы. Дилижанс Ловчих видели на выезде из Илиси. Похоже, девка Сальваторе не нужна.
— У нас будет компромат на них, — голубокровая захлёбывалась словами. — Как только стая доберётся до Польнео…
— И кого ты собралась шантажировать? — горький смешок вырвался из горла Пеллегрино. — Гвидиче через пару часов отдаст душу Великому Брату, а Сальваторе может залечь на дно запоя и не всплыть. С их наблюдательницы много не возьмёшь — не та добыча.
— Лекарь! — радостно взвизгнула Альда. — У Гвидиче роман с их лекарем — Ландольфи. Пусть поставит Ловчую на ноги. Она может работать на стаю, Пелле.
— Роман, говоришь? — в тоне Охотника заиграло аккуратное ликование. — Тогда он выступит гарантом её послушания. Синьорина согласна? — снова навис над моим лицом.
— Иди ты… — еле слышно прошептала. Сил говорить громче не было.
Моё согласие Карузо не требовалось. Они с Альдой уже всё решили — отыскать Ромео для Пелле не проблема: мой лекарь или ещё в Илиси, или двигается по дороге в направлении Польнео. Оставалось только молиться, чтобы Великий Брат забрал меня в свои сады раньше, чем эти твари найдут его.
***
Сквозь маленькое окошко под потолком в сырой, дурно пахнущий подвал пробивались первые лучи солнца, а я всё ещё жила. Теряла сознание, а когда приходила в себя, мне чудился синьор Ландольфи. Тонкая грань между реальностью и забытьем постепенно исчезала, и я уже почти верила, что он и правда рядом со мной, шепчет на ушко как сильно любит меня.
— Гвидиче, фавн тебя… — очередная галлюцинация говорила голосом Рома, но не была столь нежна, как предыдущие. — Нужно чистое помещение, простыни, тёплая вода и верёвки.
До меня дошло, что этот синьор Ландольфи настоящий. Он здесь… Здесь! Радость вперемешку с горечью бултыхались на дне моего почти замершего сердца. Было жутко холодно и совсем не больно. Горячая ладонь под затылком, в губы упёрлось стеклянное горлышко, и я сделала глоток. Великий Брат! Настойка Ши показалась амброзией, у меня во рту заиграли арфы. Живительная влага быстро сделала своё дело — на ноги я, конечно, не подскочила, но почувствовала себя немного лучше, смогла разлепить веки и посмотреть на самого прекрасного мужчину в мире. Мой синьор лекарь.
— Гвидиче, я починю тебя, а потом вытащу нас отсюда, — тихонько шептал, прижимаясь губами к моему лбу. — Знаешь зачем? Чтобы собственноручно тебя придушить.
— Я… я люблю тебя.
— Фавн с тобой, не придушу.
— Заткнулись оба! — неожиданный рык Пеллегрино заставил меня вздрогнуть. — Спальня сойдёт за чистую комнату?
— Если ты не держишь там свиней, — огрызнулся Ландольфи.
— Шевелись! — Охотник наставил на Ромео пистолет.
Если бы не настойка Ши, подозреваю, просто не пережила бы путь из подвала в комнату. Ром нёс меня очень аккуратно, умудрялся говорить что-то ободряющее, но я почти не слышала. В ушах шумела кровь, бок выл от боли, и только присутствие синьора Ландольфи дарило спокойствие. При абсолютно поганом «дано» я чувствовала себя рядом с Ромео в безопасности.
— Всё, что ты просил, сейчас принесут, — Карузо и его пистолет не собирались оставлять нас с Ромом наедине.
Лекарь уложил меня на стол, поставил рядом свой саквояж и подмигнул, а синьор Пелле уселся в кресло. Охотник оставался Охотником — отличный обзор, удобно держать нас на прицеле. Едва я успела подумать, что, слава печатям, Альда не заявилась, дверь комнаты распахнулась и голубокровая шагнула через порог. Рыбина принесла чистые простыни, таз и ведро с водой, а ещё… верёвки. Зачем они, я не понимала ровно до того момента, пока Ром не избавил меня от старых пут и не привязал к столу крепко и надёжно — не дёрнуться, даже если очень захочется.
— Рана серьёзная и, видимо, не слишком свежая, — видела в карих глазах лекаря желание убить моих обидчиков.
— Мне неинтересно, — с раздражением бросил Карузо. — Твоя задача сделать так, чтобы синьорина Гвидиче поскорее смогла на меня работать.
Ромео смолчал, но его взгляд говорил куда больше слов. Лекарь налил воды в таз, закатал рукава как всегда безупречно-белой рубашки и принялся намыливать руки. Он не спешил, поглядывал на Пелле и Альду, изучал комнату. Только сейчас я поняла, что в инквизиции нет разницы между командирами отрядов, наблюдателями, простыми рядовыми и лекарями. Все они идеально обученные солдаты Великого Брата. Ром закончил с мытьём рук и достал из саквояжа ножницы. Ткань моего платья легко поддавалась острым лезвиям в руках синьора Ландольфи. Получив доступ к ране, он нахмурился.
— Всё плохо? — от волнения я задышала чаще.
— Тише, Гвидиче, — прошептал Ромео, приложив палец к губам. — Будет больно.
— Успокоил, — почти смеялась.
Ром начал нести какую-то чушь — ни слова не понимала. Перевалившись через меня, он сыпал лекарскими словечками, делая вид, что продолжает резать платье. О, Сильван… Я осторожно посмотрела, чем на самом деле занят Ландольфи — он незаметно вытаскивал из ножниц перемычку, что соединяла лезвия.
Глава 23
Незаметно разобрав ножницы, синьор Ландольфи сунул их под мою ягодицу и продолжил заниматься подготовкой к операции. Спасать жизнь любимой синьорины в присутствии врагов — то ещё удовольствие: Карузо сидел в кресле, готовый в любой момент выстрелить, а Альда расхаживала по комнате с моим револьвером за поясом. Надеяться, что у синьора Ландольфи есть оружие посерьёзнее ножниц, не приходилось. Его наверняка обыскали перед тем, как пустить ко мне. Ромео всё ещё внимательно присматривался к позициям, видимо, просчитывая варианты, а я ничем не могла помочь. Разве что время потянуть…
— Ром, — язык ворочался плохо, — прости меня за ту пощёчину. Я не хотела…
— Прощаю. — Он наклонился и, коснувшись губами моих губ, тихо-тихо прошептал: — Сколько в револьвере?
— Одна, — отозвалась почти беззвучно.
— Пелле! — завопила рыбина. — Прикажи, пусть лекарь займётся делом! Хватит уже! — крайняя фраза была адресована нам с Ромом.
— Альда, не ори, — ровным тоном попросил Охотник. — Синьор Ландольфи, поторопитесь, иначе ваша возлюбленная умрёт, а моя родственница сведёт нас с ума.
— Сочувствую вашему брату, пусть и посмертно. Марио не повезло с супругой, — Ромео язвительно хмыкнул.
— Что?! — булькнула рыбина.
— Вы неплохо осведомлены, синьор лекарь, — Охотник приподнял брови. — Но я вынужден согласиться, Альда была плохой женой для Марио.
— А ты?! — голубокровая зло сощурилась, глядя на Охотника. — Разве ты был хорошим братом? Только о деньгах и думаешь, — девушку затрясло. — Родную мать продашь — не моргнешь.
— Успокойся, — лениво посоветовал Пелле.
— Марио собрал стаю, а ты его подвинул и занял место патрона, — её понесло. — Мальчики тебя ненавидят! Я тебя ненавижу!
— Мальчики припускают в штаны от любого шороха! Шавки! — Охотник терял спокойствие. — Перестрелял бы их всех и тебя заодно.
— Заткнись! — вытаращив глаза, визжала голубокровая. — А не заткнёшься, я сама тебя пристрелю!
