Анна Кэтрин - Соль и серебро
Нарния хватает меня за руку и сбрасывает огонь с нее на руку мумии и серебряные медальоны, раздается резкий шум.
Открыв глаза, я обнаруживаю, что парю в футе над землей в окружении голубого огня. Я моргаю и падаю на асфальт.
— Ой! — ною я.
Я могла хотя бы приземлиться на ноги.
Вода струится из руки со скоростью, невозможной для воды, растекаясь во всех направлениях. Вода ледяная, как океан, я знаю это, поскольку приземлилась прямо в нее. Нарния ухмыляется, Райан курит, Рокси смотрит с широко раскрытыми глазами.
— Я и не думала, что это сработает, — говорит Нарния, весьма довольная собой.
Рука лежит на земле, по ней растекается расплавленное серебро. Так же быстро, как потекла, вода перестает лить и исчезает.
Асфальт внезапно трескается, и рука проваливается в землю. У меня отвисает челюсть, когда асфальт сам собой выравнивается.
— Это было круто, — объявляю я, поднимаясь на ноги.
Моему рогалику неуютно в желудке, и я очень рада, что не пила кофе, потому что иначе меня бы стошнило.
— Элли, попытайся найти Двери, — говорит Нарния.
Она прислоняется к фургончику и улыбается. Я моргаю и пытаюсь думать быстро.
— Не знаю, о чем ты…
Нарния фыркает:
— Кончай скрытничать. Я знаю, что ты делала в Аду, и знаю, что ты пыталась сделать это здесь. Попробуй еще раз.
Что ж. Ладно, хорошо. Но если мои мозги снова налетят на большую ментальную кирпичную стену, я кого-нибудь прирежу.
Я думаю голосом моей Двери: «Где ты?»
И звук распространяется по городу в поисках спонтанных Дверей. Ничто не останавливает меня, и я понимаю: это действительно хорошо — уметь это делать.
Отзываются только три Двери, которые я не узнаю. Это неплохо, особенно если учесть сотни спонтанно вивифицированных дверей, существовавших пять минут назад.
Интересно, как теперь выглядит Ад?
Нарния вздыхает.
— Немного жаль, что это кончилось, — говорит она. — Рокси разглядывает ее. Я полагаю, что потребуется больше чем один рогалик, чтобы удержать Рокси от убийства Нарнии. — Это было так интересно. Мне надо все это записать… — Она умолкает и осматривается по сторонам. — Что, все кончено, все сделано? Я не отказалась бы выпить кофе.
— Значит, моя Дверь вернулась на прежнее место.
Я доедаю рогалик, запихивая в рот оставшуюся четверть. На лице Нарнии отражается легкое отвращение. Я прибью эту стерву, если она хоть слово скажет о моих манерах.
Но вместо этого она говорит:
— Конечно нет. — Она обращается со мной как с идиоткой, и только рука Райана на моем плече удерживает меня от того, чтобы ударить ее. Рука Райана и знание, что это будет очень больно. — Мы просто притормозили конец света. Временно.
Нарния выпрямляется, пошатывается на шпильках, восстанавливает равновесие. Но никто не двигается, чтобы помочь ей.
— Но игра еще не окончена, она продолжится, и скоро.
— Значит, мы прошли кучу Адов без… без пользы? — Я расстроена.
— Вы прошли девять Адов. Каждая Дверь ведет в девять потусторонних миров, так или иначе. И я не стала бы называть спасение мира, даже временное, бесполезным. — Нарния улыбается, действительно улыбается, и я захвачена врасплох тем, какой она может быть привлекательной, когда не скалит зубы, не фыркает и не корчит раздраженную физиономию.
— Нарния, что дальше? — Райан явно тоже теряет терпение.
Нарния постукивает идеально наманикюренным пальцем — естественно, французский маникюр — по губам:
— Вы вернулись из Двери с тем, что нам надо было, — со временем. Сейчас часть Дверей исчезла, и у нас появился шанс разобраться с главной проблемой. Я только не знаю, что это за главная проблема. Что-то — не очень сильное, но оно есть — мешает мне почувствовать, куда пропала Дверь Элли. Я должна их чувствовать. — Нарния мило надувает губы.
Что? Да, я ее терпеть не могу, но она умна. Отчасти поэтому я ее и не люблю. Я липкая и потная, у меня рука в соли. Я пытаюсь вытереть ее о пальто, но соль приклеилась, отливая золотом.
— Потому что все упирается в твою Дверь, — продолжает Нарния. — Это единственная аномалия в этом сценарии. Как она переместилась? Почему она переместилась? И как это связано с миром, гибнущим в земле и воздухе?
Она смотрит на нас и, когда мы ничего не отвечаем, начинает постукивать ногой. Должно быть, она видела все три телепередачи о том, как проводить мозговой штурм, и потом решила, что это слишком долго.
Райан задумчиво смотрит вдаль:
— Не могу ответить на третий вопрос, но, кажется, знаю ответ на первый. Элли, помнишь, когда ты сделала глупость в первом Аду?
— В первом Аду? — переспрашивает Нарния. — И Элли сделала какую-то глупость? О, продолжай.
Я бросаю на нее злобный взгляд:
— Ты имеешь в виду, когда я передвинула Дверь, так что она оказалась прямо перед нами?
— Да. — Он смотрит на Нарнию. — Она захотела, чтобы она передвинулась, и она передвинулась. Мог кто-то пожелать, чтобы она переместилась из закусочной?
— Это звучит… жутко правдоподобно, — кивает Нарния.
— Я думала, ты уже все знаешь, — говорю я Нарнии, наверное, слишком раздраженно, хотя пытаюсь сдержаться.
В конце концов, Райану нравлюсь я — нравлюсь достаточно, чтобы отталкивать меня при каждой возможности. Он, похоже, не отталкивает Нарнию. Это значит, что он либо равнодушен к ней, либо считает, что она сама может о себе позаботиться, без его участия.
Не знаю, успокаивает меня это или нет. Я немного раздражена.
— Нет, не все, — фыркает Нарния. — Если бы я знала все, вам не пришлось бы идти в потусторонние миры, чтобы помочь мне разобраться.
— Итак… — Голос Рокси звучит как удар. Она молчала все это время. — Остается вопрос, почему она переместилась и как это вызвало конец света?
Нарния кивает:
— Да. С маленьким открытием Элли, полагаю, я могу сказать почему — Дверь делает то, что для нее лучше, по ее мнению. Или, скорее, удовлетворяет желания, которые приведут к тому, что желаний будет еще больше. Так что, если бы кто-то пожелал, чтобы она переместилась, и Дверь знала, что в том месте будет больше желаний, она бы ушла.
— Зачем ей еще больше желаний? — Я скрещиваю руки и смотрю на нее. — Очередная информация, которой со мной никто не соизволил поделиться, не так ли?
Нарния хихикает:
— Может быть.
Райан закатывает глаза и отходит к Рокси. Я рассматриваю Нарнию. Она разглядывает меня, тяжело вздыхает.
— Двери — это символы. В основном. Или аллегории. Или притчи. Это метафизические проявления выбора между дорогой богов и выбором своей собственной судьбы. — Она взмахивает рукой. — Или нет.
