Первая красавица двора - Оксана Зиентек
В ответ на ее взгляд герцог явно смутился. - Ну-у... Там было несколько моментов, которые наводили на мысль... - Ну же, смелее! – Подбодрила его Слава, уже понимая, что ответ ей не понравится. Слишком уж тянул бравый герцог с ответом. Впрочем, ей и сама история не сильно нравилась, чего уж там. - Человек, у которого заксонский – родной, написал бы иначе. – Нашел наконец-то более-менее дипломатичную формулировку Моритц фон Франкен и протяну Славе надушенный клочок бумаги.
Глядя, как подозрительно принюхалась молодая графиня, он начал подозревать, что попал просак. А когда графиня Злава в удивлении приподняла брови и зло недобро рассмеялась, Моритцу вдруг захотелось провалиться сквозь доски паркета. Похоже, его, бравого полковника и заправского серцееда, не просто провели, а провели, словно мальчишку. - «Дара-агой герца-аг!» - Нарочито упирая на «а» протянула графиня. – Возможно, вы, как и многие другие, пребываете в убеждении, что ум дан женщине лишь для того, чтобы компенсировать отсутствие красоты...
Она сделала резкий жест рукой, пресекая готовые вырваться у герцога возражения. И продолжила. - Однако, вы забываете где и для чего я воспитывалась. Смею вас заверить, подобных ошибок в заксонском я не делаю с восьмого года жизни. И в трех других языках – тоже. – Мстительно добавила она, переходя на франкский.
Слава и сама понимала, что это – чистейшей воды авантюра. Изо всех языков франкский давался ей хуже всего, да и выговор оставлял желать лучшего. Однако, цель была достигнута, герцог Моритц фон Франкен склонил голову, признавая поражение. - Осмелюсь сказать, графиня, - в его голосе больше не было привычной иронии, - что придворным дамам несказанно повезло с графом фон Биркхольц. Вздумай Ее Величество сосватать вам кого-то из придворных, спор о титуле первой красавицы двора был бы решен однозначно и навсегда. - Ой, идите вы, герцог... – Вопреки всем канонам этикета Слава отмахнулась, поморщившись. – Кому как не вам знать цену всем этим, с позволения сказать, титулам. Мое графство меня вполне устраивает. - И ваш граф. – Не удержался от подколки герцог. Вот же, неугомонный. - И мой граф.- Не стала спорить Слава.
Что поделать, если до иных вояк, похоже, доходит только прямая и четкая речь, вне зависимости от того, сколько бы придворного опыта у них не было.
После она пересказывала содержание этого разговора мужу. Это был один из тех вечеров, когда Удо мог позволить себе остаться дома. Новость о записке, казалось, не столько удивила, сколько огорчила графа. - Надо бы попросить кого-то перешерстить твое окружение. – Недовольно нахмурил брови он. – Кто-то же сумел достать твою почтовую бумагу. Кто знает, где он применит ее в следующий раз. - Не сумел. – На удивление мужа, Слава была спокойна. – С момента замужества я не заказывала новой почтовой бумаги. Не успела просто. Поэтому пользуюсь пока старой, там зашифрованы инициалы «Предслава из Вендланда, герба Вильк» (ну, то есть, волк по-вашему). И надушена она моими духами. А на том клочке от руки было написано «S», то есть, «Злава», как меня называет герцог, или «Зилли», как меня называешь ты, сама бы я в жизни так не подписала. И надушена записка была бергамотом. - А разве..?
К удивлению Удо Слава как-то неожиданно смутилась. - Мои духи пахнут розой и мятой. А бергамотом... Бергамотом пахнет масло, с которым ты так любишь, ну... Которое ты так любишь. Он у меня еще с первого раза напрочь связан с тобой.
Выслушав, Удо легко, от души рассмеялся. Надо же! Оказывается, его жена выбирает духи, чтобы думать о нем. А он-то столько подколок выслушал от своих рыцарей, что от бравого графа вдруг стало часто пахнуть духами жены. Ох уж эти женщины! Вечно они напридумывают себе всяких символов и тайных знаков.
Подумав, Удо решил, что уж столько-то честности Зилли заслужила. Иначе они и дальше будут тыкаться наослеп, пытаясь нащупать дорогу друг к другу и раня друг друга, не замечая того. - Зилли, наверное, я должен был рассказать это раньше. – Начал он осторожно. – Но, знаете, это не та тайна, которой гордится истинный рыцарь. - У вас есть... дама сердца? – О, Творец, почему у этих женщин все мысли об одном и том же?! - Зилли, душа моя, какая дама сердца? Точнее, когда? Я тут у законной жены, можно сказать, в постоянном долгу, - он хохотнул. – Опять же, разве любая из дам сравнится с первой красавицей королевства? - Тогда что? Вы разорены? Вы в опале? У вас где-то в поместье есть замок, полный бастардов? Или скелетов бывших жен?
Слава специально подбрасывала предположения, одно еще более идиотское, чем другое, чтобы заставить Удо наконец-то высказаться. А то опять замолчит на полуслове, как с ним не раз бывало. К ее облегчению он рассмеялся и немного оттаял. - Нет, моя дорогая, не замок. Всего лишь - фамильный склеп. Милый такой склеп белого мрамора, навечно заперший в себе одну (а может и больше, кто их, предков, знает) семейную тайну. - И что же там, в вашем склепе. - Мой покойный брат... Он, скажем так, был не совсем Биркхольц. - Вы хотите сказать..?
Так, кажется, граф Удо ревнив не без причины. Теперь понятно, почему о покойной графине в семье говорят «... или никак». - Да, именно. Матушка как раз стала снова выходить в свет. Отец тогда был моложе, здоровее и занимался отнюдь не архивными изысканиями... Он был герцогом. Каким-то третьим племянником второго кузена... В общем, как герцог Моритц, каким-то боком королевских кровей, только еще и с правом на трон. Впрочем, тогда никто не верил, что ему удастся когда-либо это право реализовать, так что он был просто герцогом на службе своему королю. Я не знаю, чем для него была мама. – Удо говорил отрывисто, словно это не графиня с герцогом, а он сам согрешил много лет тому назад. – Может, мимолетным увлечением, может – просто пикантной забавой. Но сама она тогда совсем голову потеряла (это, кончено, я уже потом, по рассказам собрал все воедино). Почему-то решила, что выйдя замуж за графа – сильно продешевила, рассорилась со своей семьей за то, что тетю - баронскую дочь – отдали замуж за «всего лишь барона», в попытках удержать свою любовь ринулась
