Реверанс со скальпелем в руке - Тамара Шатохина
Лица друга он не видел. Тот стоял спиной к нему и молча смотрел как баронесса, скомканно извинившись, уходит. Что-то говорила его жена… кажется, о нюхательных солях. И тогда, покрутив в руке протянутый ею хрустальный флакон, полковник быстрым шагом сорвался следом за дамой дю Белли и де Пиреем, бережно поддерживающим её за талию. Де Роган наблюдал все это и пытался понять смысл происходящего.
И тут случилось кое-что еще…
Лавируя в толпе, к наместнику подбежал адъютант и скороговоркой доложил о неприятностях — первых, настигших его за период короткого правления.
— Известите полковника, — коротко велел маркиз и развернулся на выход.
Зал гудел… офицеры полка двигались в том же направлении. Дамы охали, ахали и резко играли веерами, демонстрируя крайнее беспокойство.
— Господа! Бал продолжается, распорядитель-церемониймейстер и музыканты к вашим услугам, — провозгласил маркиз, — мы постараемся вернуться к ужину. Доброго вечера. Музыка!
От крепостного лазарета разъезжались экипажи и телеги, доставившие раненных. Ла Марльер отрывисто докладывал:
— Очевидно, целью был бал, но у бунтовщиков не получилось проникнуть во дворец — охрана и проверки были организованы за сутки и достаточно надежно. И вот, как результат — нападение на патрульных. Шесть человек… из них один — насмерть, остальные истекают кровью. Дешам и Лотрак принимают раненых.
— А мадам? — вспомнил вдруг маркиз.
— О чем вы? Она на балу, — отвернулся полковник, сразу поняв о ком идет речь: — Сейчас нужно уделить дополнительное внимание безопасности Гранвеля. Я отбуду с вашего разрешения, Луи.
— Безусловно… — задумчиво ответил маркиз, наблюдая, как, вскочив на лошадь, полковник с сопровождением исчезает в плотном сумраке, уже накрывшем противоположный конец плаца.
Нужно было думать… и он присел, вернее — прислонился к коновязи недалеко от входа в лазарет. Адъютант и два драгуна ждали рядом. Ранее полковник настоял на охране, раздражая этим. Теперь же маркиз понимал, что друг был прав. Но того, что случилось сейчас, просто не должно было случиться! Де Роган пребывал в ошеломленном состоянии, не понимая — где допустил ошибку?
И почти пропустил появление Маритт. В простом темном платье с коротким рукавом и бальной прическе, она сползла с коня, выскользнув из рук барона и бросилась внутрь лазарета. Он заторможенно наблюдал за всем этим, оставаясь в стороне от основных событий — в полумраке плаца. И слышал, как в прозрачном вечернем воздухе звонко разнесся напряженный женский голос:
— Свечи! Здесь недостаточно света, Жак. Вы собираетесь шариться в темноте? Нам понадобятся все три стола.
— Де Фиенн? Доставить сюда шандалы из бального зала, — коротко приказал маркиз, — десяток пятисвечников. Исполнять немедленно.
Адъютант в свою очередь исчез в подступающей темноте и вскоре раздался быстро удаляющийся стук копыт.
— Пройдемте ближе, — скомандовал маркиз и, будто зачарованный, двинулся к лазарету.
Там царила суета… Два молодых солдата освобождали раненых от одежды, просто срезая её и сбрасывая на пол. Баронесса и двое мужчин мыли руки, производя непонятные манипуляции. На расстоянии казалось, что они полируют ногти, но потом стало понятно…
— Мари, Гаррель принёс твердое мыло… лепестки жасмина и еще какая-то…
— Это все очень мило, Жак, — согласилась баронесса, — но в составе мыла есть жир. Он забьет поры на руках… а щелок сушит — да. Но он выедает из этих пор всю нечисть… Люк, где фартуки?
А дальше она развернулась к столам и последовал короткий эмоциональный возглас на незнакомом языке. По силе чувства, с каким было сказано, маркиз сильно подозревал, что это ругательство. Он не разобрал его за громкими стонами и даже криками раненных, но потом баронесса громко произнесла: — Ну вот… накаркала, ворона. Что у нас, Жак?
— Мертвое тело. Еще ранение в грудину, живот и плечо… рваная рана плеча и спины — вскользь, и осколок в колене.
— Какой вы предполагаете порядок?
— Эжен займется коленом и рваной раной… и мы с вами — остальным. Вначале — грудь. Боюсь, что живот… я дал опий.
— Как скажете, мэтр, — задушенным голосом согласилась баронесса и тут увидела маркиза. Смотрела какое-то мгновение и сразу отвела взгляд… И ему показалось или в нем сквозила неприязнь? Это и заставило спросить с претензией:
— Я не помешаю здесь?
— Ни в коем случае, мсье наместник, — ответил Дешам и сразу же отвернулся, продолжая остервенело тереть руки.
Маркиз тихо опустился на что-то, что указал ему один из драгун и продолжал наблюдать как молодой солдат надевает на врачей белые длинные фартуки и колпаки, немилосердно сминая прическу женщины. А они все в это время странно держат руки поднятыми, будто исполняя этим какой-то тайный ритуал…
Тем временем доставили подсвечники и маркиз довольно отметил, что де Фиенн догадался захватить свечи дополнительно. Довольно еще и потому, что видел короткий взгляд в свою сторону. И на этот раз в нем было одобрение.
А дальше время текло напряженно и долго — как тягуче льется в розетку мед… В лазарете стало в разы светлее, и сейчас он видел лучше. И слышал тоже — короткие командные возгласы и такие же скупые ответы… И даже не заметил, когда к нему присоединился ла Марльер.
— Почему вы здесь, Алекс? — повернулся он к другу.
— Отдал все необходимые распоряжения. Во мне там не нуждаются. Бал в разгаре, — коротко отчитался тот, не отрывая взгляда от происходящего в лазарете. Потом тихо сказал:
— Дешам спас мне жизнь. Это было под Маастрихтом — осколочный порез на все бедро… фонтаном — кровь. Тогда был другой врач, он стоял за столом, залитым кровью, и я… я запретил слуге тащить меня туда — лучше сразу. Все равно не было воды и не было времени, — выдохнул он, — Франц долго зажимал жилу кулаком… я до сих пор не чувствую этого места. И периодически мочился на порез… Потом прибыл Дешам и зашил его. Я обязан ему жизнью. Вы знаете, что он бастард дома Орлеан?
— Я не интересуюсь бастардами, он интересен мне, как врач. Вам повезло, Алекс.
— Да… — ответил побледневший полковник, глядя на происходящее в лазарете: — Будем надеяться, что и им тоже.
Дальше происходило многое и долго. Маркиз сосредоточил все своё внимание на действиях баронессы — ровных спокойных командах и неожиданно ласковых словах, обращенных к молодому помощнику. Солдат волновался, у него горели щеки. Скорее всего, он что-то путал, но женский голос
