Проклятие для Обреченного (СИ) - Субботина Айя
Но…
Что-то происходит за моей спиной. Я не то чтобы слышу – скорее, чувствую. Как будто земля вздыбилась выросла огромная гора, заслонившая меня от солнца и ветра.
Оборачиваюсь.
Тело моего Тьёрда словно истощается, становится полупрозрачным. Спины выгнута тугой, как от невыносимой боли.
В пылающих глазах уже нет ни капли разума.
Что-то рвется из него так сильно и яростно, что рвет стальные доспехи, словно пергамент.
Черные пластины лопаются, падают в снег, как какие-то тряпки.
И там, за рваными листами нагрудника, бьется то самое – темное и безумное. Та ужасная тварь, чья аура заставляет меня невольно пригнуть колени. Но все же – смотрю ей в глаза, когда выбирается наружу, прокладывая путь хищными черными когтями.
Боги, почему же я раньше не видела?
Создание под Красным шипом и тварь внутри Тьёрда…
Они – одинаковые. Такие же бесформенные, но все же отдаленно похожие на человека. Такие же огромные, беспощадные, распространяющие вокруг себя ауру ужаса и страха, от которого, кажется, вот-вот просто остановится сердце.
— Пригнись… - читаю по обескровленным губам Тьёрда, прежде чем он окончательно теряет человеческий облик.
И тут же падаю на землю.
Над головой с глухим хлопком что-то разворачивается.
Я слышу далекий злой вой.
Стон. Рычание. Как будто даже злой хохот.
Тень вспарывает землю прямо голыми руками. Или это уже не руки, а мечи?
Сгустки черного тумана падают с ее пальцев прямо в снег, прожигая землю глубоко внутрь.
Сначала тень просто шагает вперед, паря над землей, но оставляя глубокие тяжелые следы. А потом, замерев на мгновение, рывком устремляется вперед.
Темным зловещим ужасом врезается в тварей, которые пришли за мной и Тьёрдом.
Это не сражение. И не поединок.
Это бойня, потому что против бесплотной смертоносной твари не может выстоять никто. Она просто рвет плоть на куски, вспарывает тварей, как тонкую ткань. Легко ломает кости. А потом она снова с руками-клинками, и рубит, кружась в адском подобии танца, оставляя после себя лишь груды изломанных изувеченных тел.
Я не знаю, кто бы выжил после подобного.
Я не знаю, существовала ли на Севере хоть когда-нибудь армия, способная выстоять против этого.
И я не знаю, что это – злая голодная неуправляемая тень или… до сих пор мой Тьёрд.
Когда в живых не остается никого, кроме меня, Тень останавливается, медленно, как будто даже брезгливо стряхивает с когтей кровь и поворачивается ко мне. Все так же не касаясь земли, приближается, зависает надо мной.
Я едва дышу от страха, который против моей воли просачивается под кожу, вгрызается в кости и чуть не силой выкручивает ноги, чтобы бежала без оглядки.
Но я стою. И даже смотрю Тени прямо в ее безглазое лишенное человеческих черт лицо.
Она без труда читает меня. Проникает в душу, как только что проникала в человеческую плоть. Ломает все мои внутренние стены и читает, как открытую книгу.
Мне приходится выбрать весь остаток душевных сил, чтобы не отвернуться, когда бесформенный ужас тянется к моему лицу и, еле касаясь щеки, проводит по ней пальцем, оставляя на коже болезненный кровавый след.
— Я тебе не враг, - говорю даже не словами – образами, возникающими в моей голове. – Я на твоей стороне.
Тень дрожит, по ее телу пробегают волны жестоких судорог. Скалится, взмахивает когтями – и те проходят в считанных сантиметрах от моего лица. Порыв ветра хлещет наотмашь, напоминая, что если бы тварь хотела меня убить – она бы только что без труда нарезала мое лицо ровными ломтями.
Но Тень медлит.
Пятится. Ее словно что-то ломает изнутри, как будто хочет подчинить. Она сопротивляется, размахивает руками и даже наотмашь бьет меня по запястью, вспарывая кожу до крови.
Но, в конце концов, в этой схватке с невидимым демоном внутри себя, Тень терпит поражение. Она втягивает плечи и голову, рычит и падает на снег, разбрызгивая вокруг себя черную отраву собственной плоти.
А потом, под этой обезличенной маской, снова появляются знакомые черты.
Это больше не беспощадный кровожадный монстра, а мой генерал.
Только белый, как снег.
И едва живой.
Все стихает вокруг нас.
Никаких звуков, никакого движения. Даже ветер запутался в верхушках деревьев.
Есть лишь одно существо, тихо скулящее и падающее на колени. Оно ползком подбирается к измученному телу, подтягивает его к себе на колени и громко скулит, заливаясь слезами и молитвами ко всем богам сразу, чтобы пощадили того, кто необходим больше жизни.
Это я – это существо.
Это я – жена Халларнского Потрошителя, покоренная им без единого взмаха меча.
Женщина, вдруг осознавшая, что ее сердце давно принадлежит ему – этому угрюмому человеку.
— Кел’исс будет в Красном шипе через несколько дней, - почти одними губами шепчет Тьёрд.
В его глазах едва теплится жизнь. Мне даже кажется, что он уже… одной ногой где-то очень далеко от меня.
Хватаю его за руку, прижимаю ее к себе.
— Все будет хорошо, - пытаюсь улыбаться сквозь проклятущие слезы. Да что за день сегодня за такой?! Кажется, так много я не плакала с самого детства.
— Кошка, послушай… - Он сглатывает, но кровь все равно сочится по синеющим губам. - Кел’исс будет проездом. Расскажи ему все, что здесь произошло. Он поймет…
— Вот сам ему и расскажешь, муж! – кричу я, пытаясь подтянуть слишком тяжелое тело, прикрыть его обрывками плаща. – Я тебя отсюда вынесу хоть бы на своем горбу, понятно тебе?!
— Красный шип – твой, - продолжает Тьёрд, как будто уже и не слышит, что я говор. – Никто не посмеется принудить тебя к замужеству. Выбери человека, который будет тебя достоин, Кошка. Ты… должна жить.
На мгновение его взгляд становится пронзительным и глубоким, и мой генерал даже поворачивает голову, чтобы получше меня видеть.
Он даже как будто улыбается, но на губах только кровь и мои слезы.
— Под замком, на самом дне… — его снова скручивает кровавый кашель.
— Я видела. – Пытаюсь опередить его, не позволить впустую растратить последние силы. – Видела Темную. Видела… нашего сына, Тьёрд. Он на тебя похож, представляешь, а глаза… - Я уже почти ничего не вижу за пеленой слез и громко всхлипываю каждый раз, когда холодные дыхание Тьёрда вдруг перестает обжигать мою ладонь. - Я все вспомнила, муж.
— Прости, что заставил тебя пройти через все это, жена.
— Каждый мужчина хочет оставить после себя наследника, - повторяю его слова. И совсем невпопад. – Не умирай. Пожалуйста. Кто-то… должен… научить его держать в руках меч.
Теперь он правда улыбается – широко, открыто, пусть и в уголках глаза появляются глубокие морщины.
— У нашего сына есть мать, которая знает, как держать меч. Я знал, кого брал…
— Я слабая. И трусливая, - перебиваю скороговоркой. – Я просто северянка, которая не слушает мужа и все время попадает в неприятности, и еще…
Его лицо расплывается за новым потоком моих слез.
Я яростно вытираю их тыльной стороной ладони, пытаюсь приподнять Тьёрда, как-то встать на ноги, но когда снова вижу его лицо…
Глаза Тьёрда больше не светятся.
— Тьёрд? – Я знаю, что это уже бессмысленно, но все равно легонько трясу его за плечо.
Как будто мой генерал просто устал после долгой дороги, прилег отдохнуть и забылся слишком крепким сном.
Его щеки такие бледные и холодные, что я закрываю их ладонями, чтобы немного согреть.
На губах тонкая полоска крови. И, кажется, он даже сейчас мне улыбается.
— Я тебя ненавижу, Потрошитель, - плачу и слезы горячими каплями стекают по его лицу. – Ненавижу, потому что… потому что…
Я долго сижу над его телом.
Оплакиваю его.
Оплакиваю себя.
Оплакиваю нашу судьбу.
Проклинаю всех богов, которые развели нас по разные стороны глупой и никому не нужной войны, а потом позволили вызреть в нас чему-то теплому. Стать… ближе друг другу. Стать, вопреки всему, мужу и женой.
