Баран и жемчуг - Ната Лакомка
– И эта причина осталась, – обрадовал её Морис. – Ваш главный враг всё ещё действует, а мы не знаем, кто он. Так что, леди, я буду продолжать вас защищать, пока не удостоверюсь, что вам ничего не грозит.
Она скрестила руки на груди и хмыкнула.
– Ещё раз прошу простить, что всё так получилось, – Морис посчитал нужным снова извиниться. – Я, правда, не хотел вас обижать. Но это было нужно, чтобы защитить вас.
– Защитили вы меня хорошо, – признала она, – но и хорошо потоптались по моей гордости.
– Тут я не виноват, миледи.
– Не виноват?! – она гневно вскинулась. – Может, я ещё и сама виновата, что вы лезли ко мне с поцелуями и… и не только с поцелуями?
– Я уже извинился, – сквозь зубы процедил Морис. – Давайте не будем ссориться…
– А я и не ссорюсь! Это вы не можете набраться смелости и сказать правду!
– Какую правду? – он начал раздражаться, но старался держать себя в руках.
– Что не я виновата в том, что ты – именно ты! – соблазнял меня, – выпалила она и ткнула его пальцем в грудь.
Наверное, чтобы не осталось сомнений, кто тут главный соблазнитель.
Это оказалось последней каплей, и Морис сам не заметил, как перехватил её руку, и опомнился только, когда прижал гордячку-леди к двери, придавив всем телом.
Леди сразу замолчала и затихла, как мышка, а Морис не смог удержаться – коснулся её щеки, провёл пальцами по нежной коже, так щедро позолоченной солнцем, зарылся рукой в распущенные пряди, казавшиеся почти белыми.
– Ни вы, ни я не виноваты, леди, – произнёс он хрипло, потому что голос мгновенно подвёл, стоило лишь вспомнить, какая она была горячая и податливая под его рукой там, на лугу Фиалковой низины. – Ни вы, ни я, – повторил он, – виновата ваша красота. Встретиться с вами – это как встретиться без оружия с сарацином, у которого в руке сабля. Сразу лишишься головы. Вот и я лишился, только увидев вас. И хожу теперь такой… безголовый…
– Да что вы? – прошептала она в ответ, глядя на него своими глазами-фиалками, и будто звала этим взглядом, манила. – Поэтому вы отказались на мне жениться? Из-за моей страшной красоты?
– Нет, есть другие причины. И если бы не они, леди, я бы не желал себе другой жены, – Морис произнёс это быстрее, чем подумал – а надо ли было такое произносить.
Фиалковые глаза вспыхнули, загорелись, и леди Маргарет выпалила:
– Тогда какие могут быть причины? Я красивая, но тебе не нравлюсь?
То, как она легко перешла на «ты», напрочь сносило голову. Хотя Морис и пытался бороться с этим очарованием, которое захлёстывало, порабощало, уносило, как ветер, в какие-то неведомые края, где были только он, прекрасная леди Маргарет и поле фиалок…
– Если бы у меня не было к тебе никаких чувств, – он тоже перешёл на шёпот, – я бы уже взял тебя раз двадцать за эту ночь. Я же не святой. И не железный. Но я приехал тебя защищать…
– Защищать… – повторила она, как во сне и перевела взгляд на его губы.
– И буду защищать, даже если ты против, – Морису пришлось на мгновение прикрыть глаза, чтобы противостоять искушению.
А искушение было неслабое, и стало понятно, что надо поскорее уходить, иначе защитник из него получится – так себе. Почище врага.
– Значит, я возьму… – начал он, отстраняясь от леди.
– Да, – тут же согласилась она, потянувшись за ним. – Бери.
– Лошадь, – закончил Морис. – Лошадь возьму?
Девушка вздрогнула, будто просыпаясь, и щёки её покраснели, как вишни. Она прокашлялась и встряхнула волосами, глядя теперь в сторону.
– Берите, – разрешила леди таким тоном, будто только что не целовала его взглядом. – Сегодня она мне не понадобится. Я проверю загон…
– Нет, – Морис взял её за руку и поцеловал кончики пальцев.
Леди запоздало отдёрнула руку.
– Никакой загон вы проверять не пойдёте, – продолжал Морис. – По-крайней мере, без меня. Сейчас я бы посоветовал вам отдохнуть. Только не в своей комнате. Идите в мою. Заприте дверь и никого кроме меня не впускайте. Попробуйте поспать.
– Но я не смогу уснуть после такого, – она покачала головой. – Сомневаюсь, что я вообще смогу теперь уснуть.
– Сможете, – заверил он. – Не волнуйтесь, я вернусь быстро.
– Самое глупое, что можно посоветовать после наёмного убийцы – это «не волноваться», – дёрнула она плечом. – Хотя, вы верно говорите. Волноваться не о чем. Я же не товар, чтобы вам предлагать себя. Не хотите – да и мне не слишком хотелось. Езжайте уже, что стоите. А я пойду к Пруденс. В вашей комнате ноги моей не будет, пока вы там.
Она круто развернулась и пошла по коридору, даже не оглянувшись.
Если Морис что-либо понимал, маленькой леди было досадно, что она опять дала слабину рядом с ним. Она ведь и в самом деле была не прочь поцеловаться? Ведь была?..
Потерев подбородок, Морис тоже развернулся и пошёл в противоположную сторону. Надо забрать у Дофо своё имущество, а потом разобраться с олухами, которые дежурили ночью. Ну и вздремнуть потом тоже надо. А то вдруг какая заварушка – а он уставший.
Глава 11
Легко сказать – отдохнуть!..
Я ворочалась в постели с боку на бок, и не помог даже мятный чай, который заварила Пруденс.
Она, кстати, чуть в обморок не упала, когда узнала, что я пережила за ночь, и мятный чай нужен был в первую очередь моей кормилице, а не мне.
Честно пытаясь ни о чём не думать, я всё равно думала. И вспоминала. Вот сэр Морис забирается ко мне в окно… притом, что боится высоты… Вот мы сидим рядышком на полу и препираемся, как два ворчуна… Впрочем, он вёл себя почти тактично… почти. Вот он прихлопывает дверь ладонью, чтобы я не сбежала от него… целует мою руку… говорит, что не желал бы другой жены… И одновременно – что «есть причины»…
Да какие причины?!
Что за баранья упёртость?!.
Я так и не уснула, а когда услышала во дворе знакомое лошадиное ржание и звон сбруи, не удержалась и выскочила в коридор,
