Зверь-из-Ущелья. Книга 2 - Соня Марей
К нашим шагам примешивались лесные шорохи, тихие голоса деревьев и трав – казалось, будто здесь, на этой самой земле, во мне начало просыпаться наследие предков. Других. Тех самых, кого стыдился отец. Боялся, что его назовут выродком, бастардом, но кто они такие, чтобы кого-то судить?
Как оказалось, даже у Матушки Этеры в прошлом есть вещи, о которых она предпочла бы молчать.
– Ай! – вскрикнула от неожиданности, когда из кустов прямо перед нами выскочил заяц. Дёрнув длинными ушами, зверёк шмыгнул в укрытие из густо переплетённых ветвей.
– Ну, чего испугалась? – добродушно усмехнулся Ренн, и рука его прошлась по рёбрам вверх, вызывая толпу мурашек и завихрения в животе. – Сердце стучит, как у того зайца.
– Я не заяц, я… – хотела было возмутиться сравнению с ушастым любителем морковки, но не успела – глазам открылось поразительное зрелище.
И всё вылетело из головы.
– Что это? – спросила заворожено.
Мы прошли дорогой до озера и теперь, когда деревья расступились, я увидела мерцающие над водой золотистые искры. Они то плыли, повинуясь дыханию ветра, то завивались спиралями и кружили в понятном только им танце.
Маленькие существа, хрупкие души. Только тронь – погаснут.
Они вспыхивали тут и там, складываясь в созвездья и замысловатые фигуры, манили, ворожили. И эта немая красота, и очарование ночи, и близость самого желанного в мире мужчины лишили меня воздуха – я застыла на вдохе, не в силах оторвать взгляд от волшебных огоньков. Они отражались в тёмной глади озера, как в старинном зеркале, и создавалось ощущение, что под водой тоже кто-то есть.
– Они доживают свои последние ночи, – Ренн встал за спиной и, пропустив руки под грудью, прижал к себе и уложил подбородок мне на макушку. – Скоро наступят холода, и светляки уснут.
Он пытался говорить ровно, но в голосе всё равно звучало восхищение, а ещё бесконечное уважение к своей земле и этому миру.
– О, Матерь! Они сияют, как маленькие звёзды, – выдохнула я и протянула руку.
– Знал, что тебе понравится. Между прочим, ты первая девушка, с которой меня тянет на романтику.
Мне показалось или… он смущён? Да быть такого не может!
– Полагаю, мне нужно этим гордиться? Я смогла перевоспитать сурового и чёрствого Зверя-из-Ущелья!
Ренн пробурчал что-то нечленораздельное и притиснул меня к себе ещё теснее, как будто говорил – моя, не отдам!
– На самом деле раньше я воспринимал всё это как должное. Не замечал. В другом случае отмахнулся бы и прошёл мимо надоедливых мошек, но сегодня со мной ты. Захотелось разделить с тобой эти чувства.
Один из светлячков отделился от стайки и полетел к нам – ну точно заблудившаяся искорка. Сел на ладонь, тихо мерцая.
– Говорят, светляки тянутся только к тем, кто чист душой.
– Это ты сам сейчас придумал?
Вместо ответа Ренн скользнул руками по моим плечам и собрал непослушные локоны в охапку. Рвано вдохнул воздух у виска, коснулся губами уха.
– Я много чего уже успел придумать… Пошли в дом?..
Мы молчали, заходя внутрь. Но молчание это было странным, многозначительным. Общались только пальцами – переплетая и слегка сжимая их.
От печи шло уютное тепло. На стенах плясали смазанные тени, они же лежали на лице моего лестрийца, делая скулы ещё более выраженными, а взгляд – глубоким.
Я всегда дрожала под этим взглядом.
– А если... – я сглотнула и стиснула на груди ткань платья. – …если будет холодно, и мы замёрзнем?
Ренн сорвал с кровати матрас, бросил его на пол вместе с ворохом одеял.
– Не бойся. Если что, я тебя погрею.
Прозвучало так многообещающе. Почти угрожающе. Хм-м…
Мы улеглись рядом с печкой. Я удобно устроила голову у него на плече и ткнулась носом в шею. Не верилось, что этот длинный день подходит к концу. Да он был таким насыщенным, что у меня в голове не помещалось – как это всё вообще могло со мной произойти?!
Но думать совершенно не хотелось. Одурманивающе пахло мужчиной деревом, мхом и туманом – он окутал наш маленький домик снаружи, как кокон.
– Ренн... Почему ты так дышишь? – спросила лениво и повела кончиком носа по шее.
– Как?
– Так тяжело... И громко...
Ох, не умею красиво говорить, когда волнуюсь. Вечно чушь несу.
– Наверное, потому что ты придавила мне кое–что своей ногой, – послышался негромкий смешок, и меня сжали сильнее.
– Прости, сейчас уберу.
– Можешь не убирать.
Чувство было таким, что я глотнула того хмельного напитка с праздника Маков. Захотелось какого–то сумасбродства, захотелось подразнить его немного. Откуда же я знала, к чему это приведёт?
Хотя нет. Судя по тому, как изменилось его дыхание и какими каменными стали мышцы – догадывалась.
– Сама напросилась.
Одним быстрым движением Ренн подмял меня под себя, заводя кисти рук за голову. Внутри сладко ёкнуло – оказывается, чувствовать себя слабой может быть так приятно…
И я окончательно сомлела, чувствуя, как горячие губы невесомо скользят по шее, как колется щетина. Как язык очерчивает контур уха, а зубы прикусывают мочку.
– Что ты делаешь?
А он, не прекращая ласкать губами кожу, проговорил:
– Не могу удержаться… Такая сладкая… Утром я до конца тебя не распробовал.
– О-о… тогда понятно.
Он вдруг усмехнулся и прекратил свои поползновения.
– Да ты дрожишь.
И голос – низкий, с хрипотой, этот соблазнительный шёпот, от которого по разгорячённой коже скользнула толпа мурашек.
– Неправда.
– Правда, – Ренн ткнулся носом в ямку между ключицами и с силой втянул воздух. А после оторвался от своего увлекательного занятия и завладел моим подбородком. – Посмотри на меня.
Наши глаза встретились. Потемневшая синева, широкие зрачки, в которых плясали огненные сполохи.
Взгляд скользнул ниже – на губы. По-мужски твёрдые, чётко очерченные. Припухшие от поцелуев. Так и хотелось потянуться, прижаться, провести по ним языком.
От этих мыслей в голове застучали маленькие молоточки, и всё перед глазами подёрнулось дымкой.
– Если нет, скажи, и я перестану, – произнёс, кое-как совладав с собой.
В конце концов, я только недавно была жрицей. Приличной девушкой. Негоже набрасываться на мужчину с поцелуями. И со всем остальным, как бы мне это остальное не понравилось.
Но, кажется, утром я тоже не успела его как следует распробовать.
– А ты собирался меня… – я запнулась, не зная,
