Выживший - Михаил Александрович Швынденков
— Что-то надвигается, прошу вас выставить усиленные патрули, повысить бдительность.
Офицер нагло улыбался мне в лицо, потом произнёс:
— Только по приказу принца.
Я ушёл спать. Эдуард извинился перед графиней и тоже лёг спать. Встали мы привычно, до рассвета, сделали разминку, оделись по-боевому, оружие на себя навесили. В лагере не спали только два часовых. Рассвет уже вступал в свои права, стало более-менее светло. Мы быстро оседлала двух коней, в это время в стороне холма раздался грохот, и засверкали всполохи света.
Кони были хорошие, и мы промчались эти пять километров за десять минут, из последних сил кони вынесли нас прямо на площадку на верху холма. Здесь сбились в кучу четыре коня, к ним прижались два мага. Два тела лежали между ними и капищем, а на самом капище в диком ритуальном танце бесновался шаман. Ещё три шамана стояли на коленях у малых идолов, а с большого идола срывались молнии и они били в магов. Их щит был на последнем издыхании.
— Эдуард, прикрой людей и лошадей.
— Фигушки. Я с тобой!
— Приказ! — зло рявкнул я, и принц бросился к лошадям, закрывая всех Хрустальным куполом.
А я шёл к шаману. Он возбудился как в экстазе: вертелся, бил в свой бубен, показывал на меня рукой, но молнии в меня не били. Тогда он поднял над головой руки со скрюченными пальцами, как будто он орёл пытающийся схватить добычу, и мою голову сжало, словно обручем. Я добавил энергии в Доспех Бога, и мне стало легче. Я продолжал идти на шамана, а он всё усиливал давление, видимо, энергию он забирал из своих помощников, так как они уже валялись на земле. В какой-то момент, поняв, что ментально ему меня не задавить, он выхватил из складок своей одежды кривой кинжал и метнул его в меня. Не знаю, чем бы закончилось, если бы кинжал в меня попал, но из главного идола ударила молния и сбила в полёте этот кинжал. Тогда шаман бросился на меня с голыми руками. А я ударил его по голове своей шпагой. Это была шпага, которую мне отдала Альтурелла. От моего удара, голова шамана развалилась на две половинки, а тело его сжалось, словно высохло, до состояния мумии.
Вот как это всё понимать? До этого момента я действовал интуитивно, но в то же время, и на основании жизненного опыта, логического анализа. Но, получается, что просто приведя в норму внешний вид идолов, я вернул магическую силу этому капищу. Шаман это как-то почувствовал, и решил стать тут самым главным: подчинить себе капище, и провозгласить себя Верховным Шаманом Степи. Ночевавшие здесь маги были ненужными свидетелями, он пытался их уничтожить, и идолы ему помогали в этом. Видимо маги вели себя здесь без уважения к древним богам. Я меня идолы даже защитили. Получается, я для них свой? Тогда продолжим! Я встал перед главным идолом, и обратился к нему мысленно, как обращался к Сеятелю, или Альтурелле.
— «Я не знаю, как правильно к тебе обращаться. Обращаюсь так же, как к Сеятелю».
— «Жив, значит, старый грешник?»
— «Почему грешник? Он женился на Ладе».
— «Ха-ха-ха! Эх, смертный, знал бы ты, сколько он от неё бегал!»
Помолчали. Он так и не представился, поэтому я пока молчу.
— «Ты как умудрился это место оживить?»
— «Просто скульптуры поправил, немного энергии влил».
— «А что, нравятся скульптуры?»
— «Да я не разбираюсь».
— «Но ты же их с любовью восстанавливал?»
— «Так ведь древность, вековая реликвия. Не с любовью, а просто с уважением!»
— «Так это то же самое. Давай я тебя чем-нибудь награжу, заслужил. Что хочешь?»
— «Вот как бы сделать, чтобы степняки сюда войной не ходили?»
— «А ты их помири. Пусть степнякам разрешат проход сюда. А жителям Степи от моего имени запретишь сюда войной ходить».
— «Ага, они меня сразу послушают, я даже не знаю, как тебя называть».
— «Ха-ха-ха! Я Великий Дух Степи! Ха-ха-ха! Сказал и самому смешно стало. Я такой же бог, как ваш Сеятель. Он меня Кочевником называет. Привет ему передавай. А чтобы тебя жители Степи послушались, ты вот эту шапку одень», — и к моим ногам упала шапка.
Шапка была круглая, отороченная каким-то мехом, который имел фиолетовый блеск. Выше меха вкруговую были пришиты два ряда драгоценных камней: зелёных, видимо, изумрудов, и фиолетовых, но явно не аметистов. Или гранатов или сапфиров. Верх шапки был сделан на конус, а на его вершине был закреплён камень фиолетового цвета с брильянтовой огранкой, и размером с небольшое куриное яйцо.
Я достал полотенце, завернул в него шапку, и убрал её в карман-Саквояж, потом пошёл к принцу и гвардейцам. Эдуард был довольно бодр, но из носа текла кровь, глаза были с красными прожилками, а маги гвардейцы валялись без сознания. Двое из них были мертвы, но их убили ещё до нашего прибытия.
— Ты как, голова прошла?
— Хреново! Что это было?
— Ментальная атака! Как может принц крови так выражаться?
— Глеб, если ты шутишь, значит всё хорошо? Мы победили?
— В бою победили, но будет ещё политическая битва.
— Нет, только не это!
Тем временем я подлечил гвардейцев, и они зашевелились.
— Глеб, а давай политику — это без меня.
— Мой юный и почти венценосный друг! Как ты можешь мне такое предлагать. Как же я могу, не макнуть тебя в это дерьмо, если возможность есть?
— Я на тебя той девушке пожалуюсь, которая тебе эту шпагу подарила! Эй, Глеб, ты чего сразу скис. Извини, не буду больше напоминать про неё.
На горизонте появился весь наш обоз, или караван. Мы успокоили и привязали к колышкам лошадей. Положили нормально тела погибших гвардейцев. Я достал из сумки-Саквояжа бутылку вина, открыл, сделали с Эдуардом по паре глотков, и отдал её гвардейцам.
— Ребята, вы только по два глотка. Вам сейчас перед начальством отчитываться.
Караван подъезжал. Несколько всадников вырвались вперёд: принц Матвей, капитан гвардии, старший из магов, ещё два гвардейца. Капитан сразу накинулся на меня.
— По какому праву вы взяли лошадей гвардейцев без моего разрешения.
— Матвей убери этого придурка, иначе я его просто убью!
— А я потом буду глумится над мёртвым телом! — добавил Эдуард.
Эти вельможи тупо уставились на нас. В это время на холм поднялась наша карета и к Эдуарду бросилась рыжая графиня:
— Ваше Высочество, что с вами? Вы плохо выглядите!
Я с усмешкой смотрел на принца Родионова. Неужели им личные амбиции высушили все
