Выживший - Михаил Александрович Швынденков
— Глеб, как думаешь, почему он такой сердитый?
— Что тут думать, всё зло от баб!
В очередной раз мы расхохотались, и пошли обедать. Глава Канцелярии додумался пожаловаться королю.
— В чём дело?
— Отец, у тебя важные дела, ты на нас не отвлекайся, я всё-таки принц, и за себя постоять смогу.
Король с уважением посмотрел на младшего сына.
— Только не зарывайтесь. Если чиновники будут сильно недовольны, они начнут гадить, а мне нужна единая команда.
— Глеб, ты понял, что сказал отец?
— Эдуард, есть такое выражение: «Короля делает свита». Если у членов делегации не будет желания помогать королю, то и документы будут готовить небрежно, и не подскажут что-то в нужный момент. От одного плохого чиновника мало что зависит. А если их будет много, то вред будет большой.
— И не побоятся гадить?
— А они специально вредить не будут, просто будут всё делать без старания. И на этом поймать очень трудно!
Мой товарищ глубоко задумался. Ему полезно думать, он не рядовой маг или виконт, как я.
В столице был пышный приём. Основная часть визита — это подписание торгового соглашения и договора о дружбе. Соглашение о торговле нужнее нам, у «восточников» производства лучше развиты. А договор о дружбе нужнее им, так как по этому договору мы им должны помогать, если на них нападёт ханство Монгана. Великая Степь не часто, но регулярно ходит войной на южные районы королевства Сибирона. Как вырастет у степняков новое поколение воинов, так рвутся кого-нибудь завоевать. Пока в столице шли важные, но нудные переговоры, племянник восточного короля, принц Матвей Родионов, предложил нам экскурсию на южную границу королевства. Король-отец разрешил Эдуарду эту поездку, а я шёл как бесплатное приложение. Племянник, как я понял, выполнял заказ короля Сибироны, потому, что в нашем отряде оказались три девушки из очень знатных семей. Ещё с нами были человек десять обслуживающего персонала, и два десятка гвардейцев, в том числе несколько магов. Получился целый караван: четыре кареты, два фургона, два десятка всадников, но дороги у них в королевстве хорошие, и ехали мы быстро.
На первой же ночёвке стало понятно, что девушек к нам «подводят». Я сказал об этом принцу, на что он сказал: «Им же хуже». Но я считал, что девушки не виноваты, их так воспитывают с детства, что надо «захомутать» выгодного мужа, а любовь можно потом и на стороне поиметь. Поэтому во время ужина я накрыл наш стол Пологом молчанья и высказался вслух.
— Девушки, вы все трое просто замечательные. С любой из вас каждый из нас с удовольствием закрутил бы роман. Но времени у нас мало. Потом мы уедем, и не стоит рассчитывать на замужество с Эдуардом, или со мной.
— Эдуард — принц. Конечно, его внимание нам очень лестно, но ты — виконт. Ты не слишком высокого о себе мнения? — эту девушку представили как Амелию, маркизу.
На такое высказывание Эдуард весело рассмеялся:
— Да, да! Простой виконт! Он вообще обнаглел: убил нашего ректора Академии, потом другого назначил, а принц крови у него на побегушках!
Девушки и принц Матвей остались в недоумении, а разъяснять мы ничего не стали, поэтому все три девицы всё внимание уделяли только Эдуарду. А он, воспользовавшись тем, что я девушек предупредил о невозможности серьёзных отношений, рыженькую графиню утащил в наш шатёр. Пришлось мне ночевать в карете, так как свой шатёр доставать было лень.
За два дня мы достигли нужного места. Это было древнее капище язычников или «степняков». Это был пологий, но достаточно высокий холм, вершина которого была плоской, возможно, когда-то её специально сравняли. На вершине холма получилась большая площадка, в центре которой стояли какие-то каменные фигуры. Наш отряд встал лагерем с краю этой территории. Фигуры изображали подобие человеческих фигур. Они были очень древними: их поверхность затянули лишайники, изъели ветра и дожди. Один из сопровождающих стал рассказывать легенды, о том, что когда-то народ степей входил в их королевство, и здесь было священное место для этих язычников. Потом кто-то с кем-то рассорился, возможно, на религиозной почве, была кровопролитная война и язычника ушли в Великую Степь. Теперь это капище давно мёртвое. Шаманы великой Степи иногда приезжают сюда, но капище остаётся мёртвым.
Пока он это всё рассказывал, я магией очистил всех каменных истуканов от лишайников, потом руной Ювелир обрабатывал поверхность каменных идолов, особенно в тех местах, где были лица или руки, стараясь восстановить эти элементы скульптур. А в местах со знаками и символами просто улучшал поверхность, стараясь сохранить выбитые на камне знаки, буквы, символы. К концу лекции все идолы выглядели как обновлённые. Восемь из них, установленных по кругу, были размерами с человека. Девятый центральный идол был самым большим, выше человеческого роста. И он вдруг засветился в магическом зрении. Не ярко, чуть-чуть, но от него ощутимо пошёл поток энергии. Матвей, кстати, имеет Дар. Является ли он обученным магом, я не знаю, но источник у него имеет резерв чуть больше ста единиц, по внешнему виду. Как и у меня, кстати, но мой источник затемнён. А у него?
— Матвей, чувствуешь поток энергии от идола?
— Да.
— И я чувствую, — это маркиза Амелия.
— Матвей, ночевать нам здесь нельзя. Давайте отъедем километров на пять. Чтобы нас с этого холма видно не было.
Принц Матвей стал насмехаться надо мной, мол, каменного истукана испугался! Его поддержали маги их гвардии. А Амелия молчала и с тревогой переводила взгляд с меня на Эдуарда, на Матвея, снова на меня.
— Матвей, мы ведь гости, уважь гостей, давайте на ночлег уедем. Утром можно будет вернуться.
— Виконт, я для Вас Ваше Высочество. А мой коллега, принц Эдуард никуда ехать не хочет!
— Ваше Высочество Принц Матвей! — это Эдуард издевается над зазнайкой, — Я вас очень прошу, и при этом категорически настаиваю, давайте на ночлег отъедем вглубь страны.
Хозяевам ничего не оставалось кроме как уступить. Но при этом маги гвардейцы демонстративно остались ночевать на холме. Не все: четверо остались, а четверо сопровождали знатных молодых людей.
Наши сопровождающие поставили лагерь вне пределов видимости холма, приготовили ужин, Матвей и девушки пили вино, веселились и подшучивали над нами. Но у меня на душе
