Подъем, спящая красавица! (СИ) - Анастасия Разумовская
— Нет. Мама поручила довести вас до покоев. Только я не знаю, где они. Вы мне покажете?
— Да.
Он совсем засыпал, и я, наплевав на этикет, подхватила ребёнка на руки. Мальчик уютно устроил головку на моём плече, обвил шею ручками и ткнулся носиком в шею.
— До Венеры, а там рестница вверх… И собака на двери…
— От лестницы налево или направо?
Он махнул рукой.
Тяжёлый какой! А ведь худенький. Я перехватила поудобнее и бодро дошла до статуи обнажённой красавицы, целомудренно прикрывавшей локтем соски на идеальных грудях. Высокие стрельчатые двери вели на зелёную лестницу.
Наверх оказалось идти тяжелее. Но самым сложным оказалось искать двери с собакой. Сначала я убедилась, что скульптур-собак в коридоре нет. Потом поискала картину или шпалеру. Но если бы Эртик не поднял головы и не шепнул:
— Вот тут, — то и не нашла бы никогда.
— А где — собака?
Мальчик зевнул:
— Под ручкой.
Я пригляделась. Перочинным ножиком на красном дереве, инкрустированном золотом, были вырезаны три треугольника — две вверх, один — вниз. И даже подписано: «Рррр». Ну что сказать… Кто скажет, что это кошка, как говорится…
Камин в комнате наследника уже погас. Свечи не горели.
— Вам помочь раздеться, мой принц?
— Не. Сам.
Он сбросил штаны и забрался в постель, не снимая ботинок. Принялся отшнуровывать рукава от камзола. Я рассмеялась, села рядом и помогла избавиться и от неудобной одежды, и от обуви. Накрыла одеялом. Встала и принялась растапливать камин, благо угли ещё были горячими.
— Расскажите скразку, — попросил малыш, сворачиваясь клубочком. Его волосы блестели на подушке, словно моток медной проволоки.
И я вдруг подумала: а в кого Бертран рыжий? Ну то есть, у Илианы тёмные, почти чёрные волосы. У Румпеля — тоже. Да и Анри — брюнет.
Следующая мысль мне понравилась куда меньше: завтра Эртик станет сиротой, и лишит его матери никто иной, как я… Стало мерзко и ужасно холодно. Конечно, с Илианы та ещё мама, но… Наверное, лучше хоть такая, чем совсем никакой? И, стараясь избавиться от неожиданных неприятных мыслей, я начала:
— Жили-были король с королевой, и не было у них детей…
Странно, я рассказывала ему свою жизнь (не очень умею сочинять сказки), а у меня было чувство, что я повторяю слышанную от кого-то выдуманную историю. На моменте, когда злая фея прокляла принцессу Шиповничек, Бертран уснул. Камин к этому времени уже разгорелся. Я подошла к мальчику, поправила одеяло и, неожиданно для самой себя, коснулась губами его лба.
— Румпель, спаси меня! Или убей сам. Не отдавай им. Я не хочу гореть!
— Что с тобой?
— Он прикажет отстричь мне волосы, одеть меня в позорную рубаху, чтобы я вот так, с надписью «блудница» на груди, прошла через весь город и поднялась на костёр…
— Ш-ш-ш… Тише, тише. Ты же знаешь, я этого не допущу.
— Ты должен меня спасти, слышишь⁈ Должен! Ведь это ты сделал меня беременной. Ты! Ты!
Я замерла.
Распрямилась. Что это со мной? Я сошла с ума? Что за отчаянный, полный животного ужаса и боли крик у меня в ушах? И… Румпель? Я поцеловала её сына, и услышала кусочек жизни матери? Румпель — отец Бертрана? Логично, но…
Я снова посмотрела на мирно спящего малыша. Чушь. Чепуха. Я просто выпила лишку и брежу. А насчёт убийства его матери… Нет, всё же лучше никакой. Ну и потом… если Эртик — сын Румпеля, а Румпель, само собой, женится на мне, то его сын станет моим… И всем хорошо. Я-то уж точно стану лучшей мамой.
Повеселев я направилась вниз.
А там уже вовсю зажигала Кара. Она отплясывала с каким-то красным, точно помидор, кавалером, который явно хотел провалиться сквозь пол, но не смог отказать милой барышне составить пару на танец. Кара, подхватив юбки так, что под ними показались лодыжки, выщёлкивала каблуками по паркету, и ножки мелькали так быстро, словно их у неё было штук двадцать, не меньше. Потрясённые гости королевы, расступившись кругом, не могли отвести глаз от подобного зрелища.
Я поискала взглядом королеву. Илиана о чём-то разговаривала с тощим бледным юношей, у которого челюсть выступала вперёд так сильно, что пухлая нижняя губа казалась высунутым языком. Румпеля рядом не было.
— Игрейна! — громко возмутилась я. — Сестра моя, вы… вы не в себе! Идёмте.
Схватила её за руку и потащила за собой. Кара вырвалась, отпрыгнула:
— Не надо мне выкать! Что все такие скуш-ш-шные? Не умеете вы веселиться, господа хорошие!
— Игрейна…
— Сударыня, — присоединился ко мне какой-то седоусый кавалер, — ваша сестра права…
— Какая она мне сестра? Она — чучело! Вот она кто!
Кара живо запрыгнула на столик с фужерами, полными вина. Кто-то из дам тоненько завизжал, будто поросёночек. Илиана с собеседником обернулась к нам.
— У нас на мельнице танцуют вот так! — пьяно расхохоталась Кара и начала выплясывать нечто настолько невообразимое, что особо чувствительные кавалеры закрыли своим дамам ладонями глаза. Не себе, конечно. — Эй, музыку! Шибче, шибче!
Но перепуганные музыканты, сгрудившись блеющей кучкой, застыли на балконах.
— Ваше Величество, простите нас, — заныла я, — простите великодушно. Трезвая-то маркиза вполне себе чувствительная и воспитанная барышня, но вот как выпьет…
Я всплеснула руками, закрыв лицо. Всхлипнула. Илиана брезгливо поджала губы (я видела это меж пальцев), хлопнула в ладоши:
— Слуги!
Кара засвистела. Залихватски, по разбойничьи. Илиана схватилась за уши. Рыжая расхохоталась.
— Нет музыки, ну и не надо!
И, отщёлкивая ритм одной рукой, подхватила юбку другой и как пошла юзом, извиваясь ровно змея. Илиана замерла. И все словно окаменели, потеряв дар речи. Скандал, однако! Внезапно Кара снова запрыгнула на столик, не удержалась и полетела с него кубарем, столик покатился в другую. Грохот. Искорки свечей заплясали в осколках фужеров.
Кара повисла на королеве, повалила её с ног. Я бросилась к ним, оттащила негодницу. Герцог Ариндвальский — вспомнила, как звали юношу с губой — поднял королеву с пола.
— Звиняйт-те, — пробормотала Кара, пошатываясь и повиснув на мне всей тяжестью. — Я неч-нно. Не нарош-ш-шно, честна…
Дрожащая от ярости Илиана вырвала руку у герцога. Трое кавалеров столкнулись лбами в попытке поднять соскользнувшую с королевы вуаль.
— Немедленно арестовать! — закричала ведьма. — Сейчас же. Вон!
Невесть откуда появившиеся стражники схватили нас с Карой и потащили из взорвавшегося шумом зала.
— Эй! — завопила я. — Я тут не причём! Это не я! Ваше величество! Пощады и… это не я!
Ну вот и потанцевали…
На чёрной лестнице мы столкнулись с Румпелем, поднимающимся навстречу.
— Стоять, — жёстко велел он. —
