Аромагия. Книга 2 - Анна Орлова
В предутреннем сумраке мне все мерещились горящие глаза, поэтому я старалась смотреть только на море, серое и неприветливое. И слушала стук сердца Петтера под моей щекой. И наверное, это единственное, что спасало меня от помешательства.
Люди здесь – незваные гости и законная добыча. И я, каюсь, в тот момент могла понять желание заговорщиков уничтожить это ледяное чуждое великолепие…
– Боги, милосердные мои боги! – сорвалось с моих замерзших губ, когда край солнца показался над горизонтом. Петтер лишь вздохнул, уткнувшись губами в мою макушку.
И бессильный вой снежных волков, сотнями гибнущих под солнечным светом, звучал нам приятнее любой музыки…
«Бруни» погас через несколько минут после рассвета.
– Пойдем? – предложил Петтер, стараясь не смотреть на кучу золы, в которую превратился самолет. Снег торопился похоронить его останки, укрыть траурным белым покрывалом.
– Пойдем, – согласилась я, поднимаясь с помощью Петтера. Все тело у меня затекло, и теперь в руки и ноги словно впивались ледяные иголки.
Сборы были недолгими, и вот мы уже шагали на север, сочтя, что чем севернее, тем больше шансов отыскать хель.
Петтер меня поддерживал, обнимая за талию, хотя, надо думать, сам не слишком уверенно держался на ногах от холода и усталости.
Впрочем, далеко уйти мы не успели. Разухабистый свист, крик «А ну стоять, твари позорные!», веселый перезвон колокольцев на сбруе медведя – все это было так знакомо, что я едва не расплакалась от облегчения и придержала Петтера за рукав.
– Не волнуйтесь, – шепнула я, видя, что он приготовился отражать угрозу. – Это же хель! Мы спасены!
– Как скажете, – вздохнул он, кажется, не слишком радуясь. Колкий аромат лимонной травы, пахнущее ирисом сожаление…
Я же прищурилась, всматриваясь в полускрытую пеленой снега фигуру, и чуть не села прямо на мерзлый песок.
– Альг-исса?! – выговорила я недоверчиво. И, не до конца веря собственным глазам, замахала руками, закричала что было сил: – Альг-исса! Это Мирра!
Хель пришпорила своего скакуна. Медведь взвился на дыбы, закусил удила и рванул вперед.
– Солнце? – недоверчиво переспросила Альг-исса (это действительно оказалась она!), осаживая Хельги в нескольких шагах от нас. – Ай, это ты?
– Я, – подтвердила я, смеясь и плача. – Ты жива, мы живы, все в порядке…
Не слушая моих слабых возражений, Альг-исса усадила нас с Петтером на медведя. Эта злобная животина покосилась на меня с явным плотоядным интересом, за что хель огрела его плетью по носу. Хельги отвернулся, обиженно фыркнув, и с места взял такой галоп, что я едва не сверзилась.
«Пожалуй, падений с меня на сегодня достаточно!» – решила я, крепче прижимаясь к Петтеру.
Словно засыпанная сахаром равнина сливалась в размытое белое пятно, от которого слезились глаза и сами собой слипались веки.
– Поспите, Мирра, – предложил Петтер, каким-то образом умудряясь держать меня даже во время особо резвых прыжков Хельги.
– Да, – согласилась я, чувствуя, как усталость накрывает меня пуховым покрывалом.
Последнее, что я услышала, прежде чем провалиться в сон, был голос Альг-иссы, во все горло распевающей: «Осторожно, снегопад! Я влюбилась невпопад!»…
Глаза я открыла только у дома Альг-иссы. Могла и не открывать, все равно Петтер внес меня внутрь и опустил на лежанку. К сожалению, сам он отчего-то рядом укладываться не стал. Но сил протестовать у меня не осталось.
– Петтер! – позвала я, с трудом удерживая глаза открытыми. – Нужно же рассказать хель…
– Отдыхайте. – Он укрыл меня одеялом. – Я сам все расскажу.
– Хорошо, – прошептала я, проваливаясь в сон…
Проснулась я от аппетитного горьковато-пряного запаха кофе. Сладко потянулась, втянула носом дразнящий аромат и попросила:
– Будьте добры, мне тоже налейте!
– Конечно, – откликнулся Петтер, и спустя всего минуту в руках у меня уже была полная кружка кофе и пирожок с абрикосовым вареньем.
– Блаженство! – пробормотала я с полным ртом (вопреки строжайшим наставлениям бабушки!).
Впрочем, Петтер явно не находил мое поведение предосудительным.
– Тут все так странно, – заметил он, непринужденно присаживаясь на мою ледяную постель, устланную шкурами.
– Что именно? – удивилась я, пододвигаясь. Признаюсь, я давно позабыла свои первые впечатления от хель.
– Да все, – махнул рукой Петтер. – Дома изо льда, вся утварь тоже изо льда, шкур и кости. И сами ведут себя как дети!
Я прикинула, что могли вытворить хель, чтобы заслужить такую оценку, и поинтересовалась осторожно:
– Что сделала Альг-исса?
– Да ничего, – дернул плечом юноша. – Просто долго рассказывала, что она «вмерзла». Насколько я понял, это означает «влюбилась»? И еще она говорит о себе как мужчина!
Я усмехнулась и, пользуясь моментом, ласково взъерошила его темные волосы.
– Не обращайте внимания, – предложила я мягко. Признаюсь, известие о том, что Альг-исса влюбилась, несколько меня огорошило. – Хель странные, но, в сущности, неплохие.
Впрочем, Петтеру уже было неинтересно слушать о каких-то там хель. Он аккуратно вынул из моих рук чашку и недоеденный пирожок, отставил в сторону. И опрокинул меня на постель, против чего я, признаюсь, нисколько не возражала…
А вот против гулкого барабанного боя, раздавшегося – конечно! – в самый неподходящий момент, я очень даже возражала. И Петтер, судя по пылкому монологу вполголоса, тоже не обрадовался музыкальному сопровождению.
Еще больше его огорчила Альг-исса, ворвавшаяся в дом с воплем:
– Ай, солнце! Там! Там!
Я вздохнула, застегивая комбинезон. Ругать подругу не стоило, в конце концов, она уступила нам свое жилище и имела полное право вернуться обратно.
Но один взгляд на Петтера – встрепанного, сладко и пьяняще пахнущего иланг-илангом, мускатным орехом и мимозой – заставил меня остро пожалеть, что я не могу взять его в охапку и убежать на край света…
– Слушаю тебя. – Кажется, недовольство в голосе мне скрыть не удалось. К тому же приходилось перекрикивать неумолкающие барабаны, что тоже не улучшало моего настроения.
Альг-исса, эмоционально машущая руками, лишь теперь остановилась, толком вгляделась… и смущенно потупилась.
– Ай, ты извини, ладно? Мальчик у тебя хороший! – Она покровительственно потрепала Петтера по загривку (от такого обращения юноша лишился дара речи, и слава богам!). – Лучше, чем прежний. А меня там…
– Там? – переспросила я, надеясь, что Петтер не понял сравнения с Ингольвом (которого, к слову сказать, Альг-исса терпеть не могла).
– Связать хотят! – так трагично возопила подруга, что я не сразу сообразила, что под этим премилым эвфемизмом подразумевались брачные узы.
Надо думать, Альг-исса отчаянно боялась семейной жизни, и не могу сказать, что я не понимала ее страхов.
К пародии на марш добавились еще вопли на десяток голосов:
– Выходи, Альг-исса! Выходи!
«Выходи!» – дружно скандировали хель.
Потом кто-то, окончательно развеселившись,
