Месть за моего врага - Алексин Фарол Фоллмут
— Это крохи, — заметил Дмитрий. — Жалкие крохи.
— Именно так, — согласился Брин с усмешкой, жестом указывая на бокал Дмитрия. — Допивай.
Дмитрий взглянул на напиток в своей руке.
— Что это?
— Виски из дома моей матери, — ответил Брин. — Она сказала, что я буду принимать гостя, который станет для меня солнцем, луной и звёздами. Она в некотором роде ужасный экстрасенс, моя мать. Болезненно непроницаемая.
— И кто она?
— О, знаешь, самая обычная фея, — ответил Брин, делая ещё один глоток. — И несомненно, она мастер по перегонке виски.
Дмитрий поднес бокал к губам и сделал еще один глоток.
Это было очень вкусно.
— Я не бескорыстен, конечно, — продолжил Брин. — Я очень рад, что ты пришёл сюда, маленький принц; мне бы очень хотелось иметь влияние на следующего Кощея. У меня тут ведьмаческое нашествие, и я хотел бы занять более привилегированное положение. — Он пожал плечами. — Мух легче прихлопывать сверху.
Дмитрий моргнул.
— Ты… — он запнулся, подбирая слова. — Хочешь меня в свою коллекцию?
— Люблю интересные вещички, — подтвердил Брин. — Чем полезнее, тем лучше. А ты определённо достаточно хорош собой.
— Но я тебе не полезен. Не в случае, если я останусь верен своему отцу.
— Да, я об этом думал, — с улыбкой заметил Брин. — Но знаешь, ты не сможешь вернуть своего брата, если останешься верен Кощею. И как быть? Ты ведь верен своему отцу, не так ли? — Брин насмешливо приподнял бровь.
— Я Фёдоров, — отозвался Дмитрий, ставя бокал на стол. — Я родился Фёдоровым. Умру Фёдоровым.
— Как Лев? — спросил Брин.
На мгновение Дмитрий подумал, что, возможно, стоило бы просто убить этого дерзкого фейри. Возможно, это бы принесло хоть какое-то облегчение, позволило бы разрядить тугую боль в его груди.
— Как Роман покрыл свой долг перед тобой? — резко спросил он.
— Кто-то заплатил за него, — спокойно ответил Брин. — Долг закрыт.
Сердце Марьи тихо, словно с предупреждением, застучало у его груди.
— На кого ты работаешь? — задал вопрос Дмитрий, поднимаясь на ноги.
— На того, кто заплатит больше, — ответил Брин.
— И кто это сейчас?
— Не ты, — усмехнулся Брин, делая ещё один глоток.
Дмитрий прошёлся по комнате, задумчиво оглядываясь по сторонам.
Кто бы мог покрыть долг Романа? Кто бы хотел заполучить преданность Бриджа?
В голову приходила лишь одна личность, хотя и маловероятная.
— Как мне найти Марью Антонову? — неожиданно спросил он, останавливаясь.
— А кто вообще находит Марью Антонову? — Брин пожал плечами.
Никто. Марья сама тебя находит.
— Иди домой, маленький принц, — посоветовал Брин. — Найди меня снова, когда сменишь… — Пауза. — Сердце, — закончил он, склонив голову.
Дмитрий не ответил, вместо этого развернулся и направился к двери, не оглядываясь.
IV. 2
(Нити)
Стоило Дмитрию уйти, как в гостиной Бриджа появилась Марья. Она шагнула вперёд, подняла бокал, который оставил Дмитрий, и поднесла его к носу.
— Рад видеть, что на этот раз ты сумел остаться верным нашей сделке, — заметила Марья, не утруждая себя взглядом на Брина. Её внимание сосредоточилось на бокале, хотя Брин мог бы сразу сказать, что в нём не было ничего примечательного. Напиток оказался слаще, чем ей бы хотелось, и не обладал нужной пикантностью. — Или чему бы то ни было вообще.
— Ты знаешь, что я питаю к тебе слабость, Марья, — напомнил Брин, наблюдая, как она усаживается в кресло, только что покинутое Дмитрием. — И, признаться, ты сделала правильный выбор. Я хочу свергнуть Кощея так же сильно, как и ты.
— Даже после того, как он дал тебе то, что ты хотел?
— Он дал мне то, чем мог пожертвовать, — фыркнул Брин. — А это далеко не то, чего я хочу. То, что я хочу, принадлежит тебе.
— У меня этого нет, — напомнила она, отодвигая край платья. Шрам на ее груди был резким и неровным, он обладал мрачной красотой. Возможно, Брина больше привлекала бы откровенность, если бы не смертельное любопытство, связанное с тем, что скрывается под ним. — Ты же знаешь, что его больше нет.
К несчастью, он знал. Это вызвало скорее разочарование, хотя в то же время сделало Марию Антонову совершенно иной, и он не мог с уверенностью сказать, что был против таких изменений.
— Какова вообще твоя цель во всём этом, Марья? — спросил Брин. — Большинство людей, вернувшихся к жизни, не тратят время на сложные планы мести. Особенно когда можно убить Романа прямо сейчас и покончить с этим. Сейчас он слаб, как никогда, ты так не думаешь?
— Рома меня мало волнует, — фыркнула Марья.
— А твоя мать? — продолжил Брин. — Её руки далеко не чисты. Она ведь заключила двусмысленную сделку с Кощеем, верно?
— Чтобы спасти своего ребёнка, — резко ответила Марья. — Это ложь, которую можно простить.
— Но это всё равно ложь, — отметил Брин.
— Моя мать никогда бы не солгала мне, — отрезала Марья. — Будь мудрее в выборе врагов, Бридж. Или хотя бы прихвати ножи поострее.
— И где сейчас твоя сестра?
— Занята, — ответила Марья. — И что важнее, это не твоё дело.
Она допила остатки виски из стакана Дмитрия и поднялась.
— Значит, ты сохранишь наш секрет?
На этот раз условия сделки были до боли просты: он не предаст Марию Антонову, а она не станет его врагом.
— Да, — сказал Брин.
— Ты уже лгал мне однажды, — напомнила Марья, её голос был полон неодобрения.
— Верно, — согласился Брин, добавив, возможно, необдуманно: — Но тогда ты ещё не была свободна.
На это она рассмеялась. Это был холодный, тонкий смех, будто пузырьки шампанского.
— Что заставляет тебя думать, что я свободна сейчас? — с улыбкой прошептала она. И прежде чем Брин успел ответить, она протянула руку, прикоснувшись к его подбородку, и провела большим пальцем по его губам. — Ты даже не можешь решить, кто тебе больше нравится: я или Дмитрий, верно? Тебя возбуждает только сила, Бридж. Сила тебя волнует. А находиться так близко к ней — должно быть, это тебя уничтожает.
И правда. Но он подозревал, что для неё эти слова значили куда больше, чем для него.
— Откуда ты знала, что Дмитрий придёт ко мне? — наконец спросил он.
Её рука замерла на мгновение.
— Потому что я его знаю.
— Но…
Марья сжала его подбородок, слегка покачав головой.
— Лучше не спрашивай, — прошептала она.
На это Брин чуть шевельнул пальцами, призывая магию, оставшуюся у него от сделки с Кощеем. Сила всё ещё казалась ему чуждой и непослушной, словно требовала разрешения на использование, и даже тогда действовала грубо и неуклюже. Марья, напротив, дышала
