Бесполезная жена герцога южных земель - Хэйли Джейкобс
Я уже не смогу просто проигнорировать, пропустить мимо ушей оговорки Генри и терзания герцога. Не смогу смотреть на эти дурацкие перчатки как на обычный предмет гардероба.
И все же я прошу его поделиться со мной тем, что так тяготит и бередит его душу. Расскажи, выговорись, пусть тебе станет лучше, Глен…Тогда и мне не будет так за тебя больно. Ведь на самом деле, назад мне дороги уже нет. К той прежней версии меня, беззаботной и не таящей в сердце этих бессмысленных чувств к собственному супругу, никак уже не вернутся.
Я осторожно присаживаюсь на кровать рядом с мужем. Он кладет наши сцепленные руки на свое колено, рассматривает их, опустив голову вниз. Упавшая челка не дает рассмотреть выражение его лица.
— Это произошло десять лет назад. Двадцать третьего июня, накануне моего пятнадцатого дня рождения.
Я вздрагиваю. Сегодня. Это сегодня! Поэтому Глен в таком состоянии?!
— Мои родители никогда не были на самом деле близки. Знаешь, ведь не каждая дворянская семья создается по любви…Наш с тобой брак тоже… — Глен качает опущенной вниз головой. — Моя мать родила меня в молодом еще возрасте, совсем юной она была, и меня поручили воспитывать многочисленным слугам и нянькам. Наверное, из-за этого между нами никогда не было особой связи, какая бывает между родителем и ребенком. Генри, который был слабым и родился раньше срока, был ее любимчиком…Отец возлагал на меня как на наследника большие надежды. Желал воспитать идеального приемника и не терпел ошибок, которые я не мог не совершать.
В тот день мы с ним направлялись на встречу с жителями одной из отдаленных деревень. Их жалоб приходило все больше и больше, и отец, будучи герцогом, не мог игнорировать проблемы своего народа. Он старался быть хорошим и мудрым правителем, а отцом — настолько, насколько хватало времени. Я чувствовал, что он мне больше учитель и наставник, нежели родной человек. Но в нашей семье подобное было нормальным.
Мы отправились в путь утром после завтрака. Генри болел, мать всю ночь сидела у его изголовья, сбивая жар, их за столом не было…Путь был не близким и отец приказал приготовить экипаж. Встреча с жителями той деревеньки затянулась, их очень беспокоил вопрос о близости границы с соседним королевством, участившиеся кражи и незнакомцы, которых стали замечать в окрестном лесу. Хотя…вспоминая после, я осознал, что они специально старались задержать нас до определенного часа.
Возвращаться пришлось, когда стало вечереть. Все было спокойно. Никто не замечал никаких странностей. Сопровождающие рыцари вели себя согласно своим обязанностям. На узкой горной дороге, что вела к поселению, сваленное дерево преградило путь. Часть стражи пришлось послать разобраться с этой проблемой. Мы с отцом остались в карете ждать. Тогда и случился страшный грохот. Словно разверзлись небеса. Его взгляд тогда…Я даже не понял, как мой уже слабеющий в силу возраста отец оказался так быстро рядом и повалил меня на пол, закрывая собственным телом… — Глен зарывается пальцами в волосы.
Его голос на последних фразах сильно дрожал. Он шумно выдыхает, стараясь взять себя в руки.
Я сглатываю, но молчу, терпеливо ожидая продолжения. Лучше просто слушать. Просто слушать. Как бы мне не хотелось сказать, что хватит — не думай, не вспоминай, забудь…я продолжаю ждать и быть рядом. Это прошлое уже произошло, и не остается ничего иного как просто принять его и примириться.
— Наша карета рухнула в ущелье. Из-за взрыва начался камнепад. Все те, кто тогда сопровождал герцога и его наследника погибли. Отец закрыл меня своим телом. Он оказался сильно ранен. Просторный когда-то экипаж сжался так слово кто-то наступил на него ногой. Мы оказались заперты, самостоятельно было выбраться невозможно, сложно сделать новый вдох…Когда после падения я пришел в себя, прошло немного времени после падения в пропасть. Наступила ночь. Тишина вокруг, ничего не видно. Никто нас не искал. Все, что я мог чувствовать — это то, как холодеет тело моего папы. Долгие часы. Только лишь одно это ощущение на кончиках моих пальцев, которые касались его ладони. Я не мог кричать, не мог позвать на помощь…прекрасно понимая, что те, кто повинен в том, что случилось — тот грохот, взрыв…явно были замешаны люди, не питавшие к нам добрых намерений, могут быть поблизости, выжидая и наблюдая.
Кусаю губы, стараясь сдерживать свои эмоции. Как должно быть было страшно! Пятнадцать лет…Генри сейчас семнадцать, и он ведет себя словно дите, а Глену было тогда даже меньше! Вспоминаю то, что произошло с нами по пути с пляжа обратно в поместье. Это было ужасно. Ужасно страшно. Ты на полном серьезе думаешь, что сейчас умрешь. Такое трудно передать словами. Тьма и холод, отсутствие всякой надежды на спасение.
— Я просто не мог тогда понять, что отец…умирает. Такой взрослый и сильный, такой уверенный, уважаемый…его тело холодело с каждым часом. Отказывался верить в это. Только утром я понял, что…что он мертв. Но под обломками кареты, придавленными камнями сверху даже дышать было тяжело. Выбраться же и вовсе казалось нереальным…Так прошло три дня. Когда я уже потерял надежду, потерял веру и начал забывать, что когда-то от моего отца пахло дорогим табаком, а не сладкой гнилью, три молодых и крепких парня, случайно проезжающих мимо, пришли мне на помощь. Сначала я решил, что мне чудится. Но потом один из них прокричал, чтобы я хватался за его руку, пока двое других приподняли часть конструкции, что не мне давала возможности выбраться. Эта же рука, что проверяла слабеющий пульс отца и после отмечала, как падает температура его тела…отчаянной хваткой вцепилась в шанс выжить, — пальцы мужчины сжимаю мою влажную от пота ладошку крепче.
Я позволяю ему это. Я готова позволить ему что угодно. Совершенно не имею никакого иммунитета перед мужем. Потому что…его благополучие для меня оказывается важнее чем мое собственное.
Глен продолжает:
— Я едва стоял на ногах, а сил бороться за свою жизнь не было во мне вовсе. Имею эти люди плохие намерения, сил противостоять им у меня не было совершенно. Они быстро прознали, кто я такой. И…они привели меня в чувство, напоили и отвезли домой…Уж лучше бы эти молодые совсем еще парни меня тогда прикончили!
— В смерти отца мать винила меня. Наверное, за годы жизни вместе она все же смогла его полюбить. И вдвойне жаль, что осознала она только его потеряв. Ей было тяжело перенести его кончину. Почему
