Бесполезная жена герцога южных земель - Хэйли Джейкобс
— Ева, честное слово, ты…хочешь уйти, да? Я тебе противен?
Он все не так понял.
Ну еще бы!
Безо всяких объяснений я держалась от него подальше, конечно, его сиятельство додумался до той причины, которая показалась ему наиболее логичной. Верно. Герцог же не эмпат, мысли и чувства как открытую книги не читает, истинную причину по которой я его избегала он вряд ли при ином раскладе способен распознать, а дать знать ему сама я, очевидно, не намерена. Никогда.
Уходить Глен, судя по всему, не собирается. Как-то это странно…Не похоже на поведение всегда собранного повелителя южных земель. Но все чаще и чаще он открывается мне с новой стороны, ломая прежнее о себе впечатление. Я не могу быть уверена, что знаю мужа до предсказуемости вдоль и поперек.
Бессмысленно продолжать прятаться. Рано или поздно снова предстанем друг перед другом. Не могу же я оставшийся срок годности данного брака сидеть взаперти?
Я тянусь к замку и робко отпираю дверь. Петли скрипят, в лицо тут же врезаются лучи заходящего за спиной Глена солнца. Моргаю и фокусирую спустя мгновение взгляд на лице мужа.
Выглядит он как будто та собака из пословицы про плохую погоду, которую нерадивый хозяин на улицу все же выгнал. Темные глаза исподлобья и ожидающий неведомо чего взгляд, насупленные брови и намек на улыбку на чувственных губах.
В груди что-то екает, а в глазах жжет. Я быстро моргаю, чтобы не дать волю слезам.
Нет.
Я совершенно не скучала.
Совсем.
И не волновалась ни капельки.
И не помню уже как этот высокий и сильный мужчина просто рухнул на месте, и как я увидела его эти глубокие раны с запекшейся кровью и сочащимся гноем. Одно дело слушать отчеты Генри и другое, вот так вот убедиться лично, что опасность действительно миновала.
Но я не могла прийти раньше. Нет. Я бы себя и это новорожденное чувство к собственному супругу выдала с головой. Плакал бы тогда весь план и оставшееся мне время в поместье, да и на юге в целом.
Глен бы наверняка бы выставил бы меня прочь, отправив восвояси, возиться с неровно дышащей к нему девицей он точно не захочет, она ведь испортит весь его замысел и разводится откажется на отрез. А такая жена как я — ни ему, ни герцогству точно не нужна. Одним своим присутствием она как неразорвавшаяся бомба. Постоянное напоминание соседям за горами об угрозе их суверенитету. Да и для мужа я тоже неплохой такой символ, ну прям военное знамя. И не зря же он меня от селил от себя, видеть лишний раз не желал.
Вот угораздило влюбиться в него!
Набираю воздуха в легкие, чтобы сказать сама не придумала еще что или прогнать Глена прочь.
Вот это дела!
Одного вдоха достаточно, чтобы осознать, что непривычное давление на жалость и эта стремление стереть прочерченные меж нами границы приличий оказалось результатом хорошей такой попойки.
Ничего себе перегар!
— Ева-а-а, — зовет муженек, безмятежно улыбаясь и тянет ко мне руки. Краем глаза отмечаю, что на одной из них нет перчатки. И как раньше не заметила?
А. Была слишком занята любованием этого смазливого личика.
Отшатываюсь назад, герцог переступает через порог и оказывает в прихожей дома. Неловко вот так вот спустя столько времени снова встречаться лицом к лицу с мужем. Но, напряжение существенно меньше, чем было бы если бы Глен передо мной был сейчас трезв.
Красные щеки, взлохмаченные темные волосы и глаза, словно с какой-то поволокой…почему он в таком виде и состоянии кажется мне соблазнительнее обычного?
Воспользовавшись моей растерянностью, Глен сокращает дистанцию между нами и проводит руками по моим запястьям поверх тонких рукавов домашнего платья.
— Похудела…ты хорошо питаешься? — бормочет супруг, обдавая меня горячим дыханием с терпким привкусом спиртного.
Ему бы о себе поволноваться. Хмурюсь, гадая, что же такого произошло, что сподвигло его так напиться. Пристрастий муженька к бутылке ранее мной замечено не было. Он даже за ужином всегда игнорировал бокал красного полусухого, так чего вдруг такие перемены.
А тем временем, Глен, поведение которого становиться совершенно невозможно предсказать, вдруг притягивает меня к себе и крепко обнимает, кладя свой подбородок мне на плечо.
Тяжело мне. И в прямом, и в переносном смысле. В груди пожар. Сударь, вы виновны в краже моего сердечка! Теперь оно меня не слушается совсем!
— Поймал, — с улыбкой в голосе шепчет довольный муженька.
Отпихнуть бы его, но, во-первых, я гораздо слабее мужчины, и во-вторых, даже если получится, вряд ли этот пьяница устоит на ногах. Едва выздоровевшего мужа снова травмировать никак не хочется.
Поэтому, смирившись со своей судьбой, я продолжаю стоять словно стойкий оловянный солдатик и позволяю герцогу обнять мое бренное тельце еще сильнее, прижать к себе так, словно он думает меня поглотить.
Его лицо зарывается в мои распущенные перед купанием — да, до нежданного визита Глена я собиралась побаловать себя водными процедурами с ароматной пеной для ванны, но, к счастью, успела только воды набрать и распустить прическу — колючая щетина царапает мне шею и ключицу.
Словно ребенок малый, ищет утешения на руках родни. И это наш упрямый и холодный герцог? Вот эта милая булочка с корицей? Хе-хе.
Улыбаюсь, вся моя нервозность и отстраненность плавится и исчезает под натиском крушащего мои защитные стены Глена. Руки, до этого холодно опущенные вдоль тела, сами тянутся вперед и обнимают мужчину в ответ, гладят его нежно по широкой спине.
Один слой одежды разделяет кончики пальцев и разгоряченные мышцы. Почему он всегда такой горячий? Настоящая печка. Обогреватель ходячий. С таким никакие морозы не страшны зимой. Это так проявляется южная кровь? Но ведь Глен не из местных, его родители такие же имперцы как он сам. Или, это я такая ледышка?
— Ну-ну, и что же так расстроило нашего герцога? — хлопаю ритмично по предплечью Глена, согнувшегося практически вполовину ради не прекращающихся объятий и дозы ласки.
В голосе мужа удивление:
— Как ты узнала?
Смеюсь.
До чего же милый!
— Знаешь, Глен, тебе строго-настрого запрещается пить. Особенно в компании незамужних леди.
Категорично. Иначе его наивность и доверчивость сыграют злую шутку. Да и хватит с него девичьи сердца похищать. Достаточно и моего. Другим нельзя. Я не разрешаю.
— Хорошо, — бормочет приглушенно
