Невеста темного принца (СИ) - Княжина Елена

– Там ведь пароль на сейфе, да? – уточнила подруга, пробираясь в кабинет к наставнице.

– «Генри», – подсказала я, разглядывая теплицы за окном и слушая, как Джен гремит склянками и шуршит пакетами.

Через пять минут передо мной стояла чашка с на удивление недурным кофе. А Джен, несмотря на единственную извилину, быстро учится тому, что действительно считает нужным…

– Я уйду ненадолго, ладно? – подруга виновато погладила меня по волосам и надела кофту. – На час, не больше. И сразу снова сюда.

– Конечно, иди, – я махнула рукой, втягивая носом дразнящий кофейный аромат.

Я сейчас не нуждалась в компании. Напротив, стремилась к одиночеству. И наружному, и внутреннему. Но графиня внутри не желала мне его подарить.

В стекло поскреблись клювом, и пришлось подняться с постели, чтобы открыть окно.

– Наконец-то! – профыркал Арчи, влетая внутрь и пикируя на мою подушку. – Мы на крыше чуть солнечный удар не получили!

– Мы?

Ответить ламбикур не успел: передо мной на подоконник опустилась Джильберта.

– Ну, рассказывай, мисс-от-которой-одни-неприятности, что ты натворила с моим сюзом… – ворчливо выдала птица, чьи перья стали заметно бледнее с прошлого раза.

– Ты чувствуешь его, Джи-Джи?

Я потянулась к ламбикурице, подсознательно ожидая от нее чего-то в духе «Для тебя, милочка, Джильберта Францевна, и вообще, руки прочь». Но та только устало вздохнула и стукнулась пернатым лбом в мою грудь. Да так там и осталась.

– Я лишь могу сказать, что он жив, – пробубнила птица, замирая под моими пальцами. – Не могу к нему пробиться, Андрей полностью закрыт от меня. Он изменился и больше меня не зовет. Его личность едва слышно… Если она и осталась, то находится будто бы за заслонкой. Я не слышу его мыслей.

– Это потому, что их нет. За него думает Блэр, – Арчи подал голос с подушки, и захотелось зашвырнуть в него чем-нибудь тяжелым. Но у меня в руках имелась только Джильберта, а это был со всех сторон неподходящий метательный снаряд.

– Не расстраивай девочку, – сердобольно закряхтела ламбикурица. – Не видишь, она и так бледнее простыней.

И когда она вдруг смирилась с моим существованием и прониклась симпатией? Взгляд ее розоватых глаз был тоскливым, обреченным. Но Джи-Джи держалась молодцом и даже позволила почесать свою макушку.

– Мое сердце болит, но еще бьется, – призналась птица, и я поняла, что это не метафора.

Марта рассказывала нам о сердцах ламбикуров, что навечно связаны с единственным сюзом. Если тот погибает, оно перестает биться.

Мое тоже еще постукивало, но не сказать, чтобы бодро и оптимистично.

Я отстранилась от птицы и потерла запястье. Если сдвинуть браслет, под ним обнаружится связующая нас с Андреем татуировка. Подобного рода телепорты – очень древняя магия, потому их и пропускает почти любая защита.

Наверное, я смогла бы прямо сейчас переместиться к моему Демону, где бы он ни был. Посмотреть в остекленевшие черные глаза и увидеть в них равнодушие. Убедиться, что он меня больше не узнает. Что это и не Андрей вовсе.

– А вот это будет очень глупо, – уведомила меня пернатая ревнивица и, конечно, была права.

Но какое же адское, невыносимое искушение! Просто посмотреть на него… Хотя бы еще один раз.

– Не будь дурой, – Джильберта строго глянула на меня, опасно сверкнув глазами-молниями.

Да, это был бы очень глупый шаг. Вероятно, последний в моей жизни.

Глава 19. Обретенное

Дни тянулись безвкусной жвачкой, которую мне родители в детстве всегда запрещали. Да я и не сильно рвалась попробовать.

Почти неделю я провела в больничном. Джен появлялась по утрам, варила мне кофе и развлекала новостями. А потом пропадала на целый день, отказываясь говорить, чем планирует заниматься. От моих вопросов упорно краснела и прятала глаза. Словом, вела себя крайне загадочно и подозрительно, и я уже начала подумывать, уж не влюбилась ли рыжая бестия?

Я бы могла решить, что она тайно проводит время с Бренданом. Но несколько раз натыкалась на бравого воина в тренажерном зале, куда сбегала, пока Мари не видела.

Похоже, у меня началась стадия гнева, потому что я первым делом надевала перчатки и шла к Пандоре. И видела там только одно лицо – бросившего меня Демона. Моя ярость, сдобренная болью, была так сильна, что Карпов затмил собой всех прочих врагов, даже Августуса.

В первый раз я так и не смогла ударить. Села на мат, скинула перчатки, обхватила колени и расплакалась.

Но на следующий день пришла снова. Как раз после того, как Ромул рассказал мне, что Карпова видели. В Эстер-Хазе! На главном рынке! В компании Джины и Джагжита! Арканы искали какие-то древние ингредиенты и едва не пытали бедняг продавцов…

Андрей дрался с миротворцами и серьезно ранил двоих. Оба сейчас находились в лечебнице Эстер-Хаза в тяжелом состоянии.

В тот раз я забыла надеть перчатки и сбила в кровь кулаки. И даже этого не заметила. Груша постанывала и поскрипывала: я наносила удар за ударом. Гад! Как он посмел оставить меня одну? Зачем велел Елисею увести? Почему не пошел с нами?

Он хотел, чтобы я была сильной. Чтобы могла за себя постоять. Вот пускай тренирует собственной демонической физиономией!

– Сеньорита… Не спишь? – голос Елисея вырвал меня из тяжелых воспоминаний.

Я сидела на кушетке со старой книгой, раздобытой в кабинете Карпова, и читала о древних боевых заклятьях. Он официально не отменял моих тренировок, поэтому приходилось заниматься самостоятельно.

– Ты снова за советом? – с кривой ухмылкой уточнила я, разглядев грустную мину Дорохова.

Удивительное все-таки существо человек. Даже на поле боя умудряется страдать от неразделенной любви. Или утопать в новых секретных отношениях – взять хоть ту же Джен.

А может, военное положение как раз и заставляет думать о главном. Джулия вот переселилась временно в Академию, как и Мелисса – Артур настоял на этом «из соображений безопасности».

В Пункте Связи сейчас было пусто. Штаб МОСа со всеми миротворцами переместился на защищенную территорию. Некоторые ученики разъехались, но многие решили остаться, когда узнали, что тут безопаснее.

– Мой героизм ее не впечатлил… – признался Дорохов, потирая разбитую губу, которая уже почти зажила.

Это я заехала ему случайно, пока сопротивлялась в лесу, и он отказался от заживляющей мази. Сказал, что хочет выглядеть пострадавшим. Похоже, не помогло. Я невольно хихикнула – до чего же непривычно видеть Елисея таким. Я даже на минуту забыла о своем горе.

– Заявила, что я поступаю безрассудно, слепо доверяя своему дару и позволяя вести себя на вероятную смерть, – пробубнил парень, укладываясь на свободную койку и пристально всматриваясь в потолок.

Я бы могла сообщить ему, что ламп тут шесть, трещинок – восемнадцать, а те два зеленых пятна оставлены неудавшимся зельем Мари, но… Пускай сам считает.

– Что из-за своей глупости и самонадеянности могу окончить свои дни так же, как мисс Пруэтт…

– Она за тебя волновалась, – я повернулась к парню и заметила, как он от этих слов расцвел в улыбке. – Ты ведь мог налететь на арканов или на самого Блэра, когда побежал за мной.

– А еще – что я, на ее взгляд, слишком свободных нравов, не имею авторитетов, зато обладаю массой дурных привычек. Да и о моих давних похождениях она наслышана из вызывающих доверие источников.

– О них все наслышаны…

– Я тем девушкам ничего не обещал. Всегда был предельно честен! – яростно сообщил Елисей потолку. – А ей… А она… С ума она меня сведет, точно тебе говорю! Тут вроде намечается конец света, а я ни о чем другом с самых поединков думать не могу.

– Почему ты говоришь об этом со мной, а не с ней?

– Потому что с тобой легко, – признался парень. – А с ней очень сложно. Непонятно. Зыбко. Как на минном поле.

– Никогда не видела тебя таким… эм…

– Это каким же?

– Не уверенным в собственной неотразимости, «практически принц», – хихикнула над Дороховым, и тот возмущенно отвернулся, взбил подушку и сделал вид, что заснул.