Ткань наших душ - К. М. Моронова

— Пожалуйста, не кричи. Лиаму просто грустно… Завтра он постарается лучше, правда, Лиам?

У меня защемило в груди.

— Да, я сделаю это. Прости.

Нил посмотрел на меня, а потом долго и устало вздохнул.

— Все в порядке. Прости, что накричал.

Я не знал, что буду делать без братьев. Они были всем, что у меня было, всем, что мне было нужно.

Мама написала мне смс. Я быстро прочитал сообщение.

Мама:

Твой брат приедет за тобой.

Будь с ним милым. Он любит тебя.

Замечательно, даже мама знала, что я пошел напиться, а Нил пришел на помощь.

Нил поднял бровь, сворачивая на горный перевал. Путь был крутой и местами узкий.

Я не хотел, чтобы он знал, что мама написала мне. Мы все и так очень волновались за ее психическое состояние. Поэтому я просто улыбнулся, поднял телефон и показал ему фото, которое сделал на вечеринке.

— Это просто дурацкая фотография вечеринки.

Нил смотрел всего секунду.

Это была всего лишь секунда.

Только…

Когда я проснулся, был в больничной палате один.

Никто не держал меня за руку. Никто не ждал, пока я открою глаза.

Перри? Нил?

Вошла медсестра и записала мои жизненные показатели. Она сказала, что моя мама отказалась меня видеть, что мой старший брат умер, а младший — в критическом состоянии.

И, наконец, что меня выпишут через несколько дней.

Нил был мертв.

Моя душа умерла в те дни. Я хотел увидеть маму и сказать ей, что мне жаль. Что это была моя вина. Но она даже не пришла ко мне.

Что-то испортилось внутри меня за это время, проведенное в одиночестве. Моя боль была такой всепоглощающей, убийственной, будто волны катились и катились, пока не открылись шлюзы.

А потом это прекратилось, как будто кто-то нажал кнопку «удалить» в центре боли в моей голове. Всё исчезло. Я ничего не чувствовал. Ужасное, гниющее небытие.

Ничего, кроме вины.

В день выписки из больницы я шесть часов простоял у входа, ожидая маму. Она не приехала за мной, а Нила уже не было.

Я пошел на заправку и купил карманный нож. Я думал о том, чтобы убить себя, но это не казалось правильным.

Я не хотел умирать — я хотел быть наказанным.

Я резал себя под грязным мостом, пока мои руки не задрожали так сильно, что я больше не мог поднять лезвие.

И я плакал. Я плакал, пока какой-то прохожий не вызвал полицию, и офицер не приехал, чтобы забрать меня.

Он долго смотрел на меня. На его лице было искаженное, удивленное выражение.

Потом он отвез меня домой. Когда мама открыла дверь, она даже не посмотрела на меня. Я прошел мимо нее в свою комнату. Мы не разговаривали, пока Перри не вернулся домой через несколько недель.

Я ходил в школу пешком. Готовил себе еду. Заботился о себе. Сам себя наказывал.

Перри был другим.

Он не помнил аварии. Хотя моя мама сказала ему, что Нил погиб, он вел себя так, будто не слышал этого.

Прошло всего несколько часов, как с ним случился первый приступ. Он стал дьяволом. Демоном во плоти, посланным наказать меня. Я приветствовал это.

Он называл себя Кросби.

Это был первый раз, когда мы по-настоящему встретились. Кросби вспомнил аварии и то, почему мы все оказались на этой дороге. Из-за меня.

Неделями он пытал меня. Я думал, что это правильно. Я не возражал, потому что это была моя вина.

Мама смотрела и улыбалась, когда Кросби приходил меня наказывать. Она повторяла снова и снова своим жестоким голосом:

— Это твоя вина.

Я кивал и принимал боль. Потом, когда Перри возвращался, она шла в свою комнату и снова бездумно ложилась в постель.

Перри всегда удивлялся, почему я постоянно получал травмы. У меня были порезанные ребра, разбитая голова, сломанные пальцы на ногах. Он не мог понять. Он заворачивал меня в одеяло и плакал из-за меня. Его сердце было таким нежным и разбитым.

— Почему ты продолжаешь делать себе боль? — спрашивал он.

Я никогда не мог ответить. Никогда.

Он часто искал Нила. И однажды в школе заметили изменения в его поведении, подали заявление, и его отчислили. Его не было целый год.

Как только мне исполнилось восемнадцать, я ушел из дома, не попрощавшись.

Его не было всего год.

Потом снова начались сообщения.

Мама:

Твой брат приедет за тобой.

Будь с ним милым. Он любит тебя.

Сначала я не понял. Я лишь расстроился только потому, что это сообщение не давало мне покоя. Но вскоре я понял.

Кросби приехал, чтобы найти меня. А он всегда меня находил.

Я не знал, что он попал в психиатрическую больницу. Я не знал, что через несколько лет окажусь в той самой.

Несколько месяцев все было хорошо, пока я снова не получил сообщение. И тогда моя жизнь превратилась в ад.

Кросби стал моим соседом по комнате. Это было странно. В «Святилище» он так и не вернулся к Перри. Он остался Кросби. Ненавистным и злым.

Старые слухи о пропавших людях казались мне подозрительными. У Лэнстона была эта странная игра — «Clue». Я не мог избавиться от ощущения, что это было… странно, что они исчезли в то самое время, когда Кросби был в этом заведении.

Я собирал статьи о них, надеясь, что они когда-нибудь где-нибудь появятся, но этого не произошло. Однажды вечером Джерико оставил свои ключи на стойке регистрации, и я случайно заметил это во время ночной прогулки. Охранник совершал обход, а я был совсем один.

Я открыл картотеку и начал искать имя брата. И лишь наткнувшись на него, я понял, что забыл его настоящее. Перри Уотерс. Он был здесь. И в глубине души я знал, что он что-то с ними сделал.

Возможно, именно поэтому он решил покончить со мной той ночью.

— Глубже, — прошипел он мне.

Я вонзил нож поглубже в ребра и дернул лезвие так, чтобы оно порезало. Мои руки дрожали, а рукоятка стала скользкой от крови. Кросби толкнул нож дальше, поскольку я был не в состоянии.

Я думал, что это может быть моим последним наказанием. Это было больнее, чем все остальные. Потом Лэнстон нашел нас. Боже, я почувствовал, как моя душа разбилась, когда он это сделал. Кросби сбежал. Я попал в больницу. Я не умер. Мое наказание продолжилось.

Но потом я увидел ее.

И почему-то я подумал, что, возможно, меня больше не нужно наказывать.

Мое