За грань. Инструкция по работе с вампирами - Анастасия Амери
Ин поежился. У главного было право не пить отравленную кровь, но даже если бы у всех было такое право, то Кенджи все равно оставался бы одним из самых пугающих и сильнейших первородных. Он управлял любым существом, в котором была кровь. Он мог разогнать ее по венам, вскипятить одним взглядом, вытянуть из тела лишь по одной приходи и раздавить любого одним усилием мысли. Японец даже питался не так как все, ему было достаточно поманить ценную жидкость и кровь сама попадала ему на язык.
— Спасибо за замечание, — холодно произнес Кенджи, заправляя длинную прядь своих черных волос за ухо. — Элрой заявляет, что это именно она убивала наших сородичей, стоящих чуть ниже на ступенях. Данный сосуд, где хранилась кровь был обнаружен, якобы был обнаружен в квартире, где до недавнего времени жила смертная. Давай подытожим, мальчик мой, — японец взглянул на странно притихшего Элроя и прищурился. — Ты говоришь, что она не поддается чарам, чувствует реликвии, убивает вампиров и помогает Йоану распространить ложную веру? — Элрой лишь коротко кивнул. — Йоан?
Кенджи впился пронизывающим взглядом в друга, но в Стрэнде не было ни капли паники или страха, все тот же бушующий смертоносный океан. Что же творилось?
— Все верно, — Люн Ин отдал бы все за то, чтобы уметь так хорошо держать эмоции под замком, как его друг. — Смертная не поддается чарам и чувствует реликвии, но, — Стрэнд усмехнулся, — убийство младших сородичей? Ты серьезно? Кенджи, посмотри на нее. Она слабая человеческая женщина. Скажи, она способна справиться с вампиром? А предположения про меня, клинок и веру во Всеотца даже ребенок назвал бы глупостью. Ты зря тратишь время, Кенджи, слушая того, кто давно точит на меня клык и это не станет очередным поводом упечь меня в голод.
Повисло молчание. Даже Элрой не торопился защищаться и приводить новые аргументы. На самом деле, Люн заметил, что глаза у засранца странно поблескивают, а в его теле искрилось…воодушевление? Оно ощущалось, как колючий снег в солнечный день, кисло-сладко скрипело на нёбе. Это нарастало в нем с самого появления в зале. Свет бликовал в его медовых глазах от чего казалось, что вампир одержим странной лихорадкой.
Интересно, кто-нибудь еще заметил?
Кенджи помолчал какое-то время, никто больше не пытался прервать даже его размышления.
— Почему ты не сообщил о ее отклонении?
— Решил разобраться сам. Ты меня знаешь.
— И как успехи?
— Почти решил головоломку, — сверкнул клыками Йоан.
Неожиданно Соня застонала, и парни из клана Кенджи отпустили смертную. Девушка рухнула вперед, чудом успев выставить перед собой руки и не разбить лицо о мраморный пол. Несколько красных капель упало прямо перед Мэйер, которая слабо поднималась на руках. Люн потянул носом. Запахло человеческой кровью. Сладко и маняще. Кончик языка покалывало от голода и возбуждения. Всего-то и нужно, что потянуться и взять, что принадлежит по праву.
Судя по явному оживлению среди сородичей не, он один сейчас страдал острой необходимостью перебить вкус отравленной крови на губах.
— Пожалуй, я сам с ней поговорю, — Кенджи загорелся мертвым предвкушением.
Мэйер вскрикнула и напряглась, поднимая вверх лицо и слепо шаря перед собой. На бледной коже под носом можно было легко разглядеть струйку крови. Главный опустил на смертную свою силу.
— Он ее убьет, — тихо шепнул Люн Ин так, что его мог расслышать только Йоан.
— Знаю, — одними губами произнес друг.
— Ты убивала вампиров? — Кенджи был спокоен как удав.
Девушка замотала головой, давясь слезами и болью. Что-то шло не так потому что в следующий миг главный нахмурился и подошел чуть ближе к смертной.
— Говори.
— Н-н-нет, — голос сорвался на крик.
— Кто тебе помогал? — старший первородный вытянул руку в ее сторону, на лице отразилась странная смесь непонимания и ужаса.
Она что, слабо реагировала на его силу? Люн облизал вмиг пересохшие губы. Творилось что-то интересное и из ряда вон выходящее. Китаец не любил чужие страдания, даже будучи бессмертным и лишенным некоторых чувств, он все еще презирал всякое насилие ради насилия.
Мэйер все же упала на пол и начала извиваться на холодном мраморе, переходя с крика в громкий плачь и обратно. И все же, она стоически отрицала свое причастие к убийствам. Стрэнд напрягся, когда белки широко распахнутых глаз девушки окрасились багровым, как от обширного кровоизлияния. Люн еле успел схватить его за локоть. За мгновение уловив, как друг уже тянется к своей тьме. Не сейчас. Да и мертвая кровь не даст воспользоваться силой.
Признаться, Ин до чертиков боялся того небытия, куда мог отправлять всех его друг. И боялся он не черного нечто, за пределы которого не выбирались даже фотоны, а того, что могло в этом самом мраке обитать. Никто не знал, и никто не хотел с этим сталкиваться.
— Он…он! — Соне, наконец, удалось связно что-то выкрикнуть. — Он!
— Кто? — Кенджи шагнул еще ближе к смертной.
— Он у него! — взвизгнула Мэйер, хватаясь за голову.
На светлой коже запястий из-под рукавов ее водолазки начало что-то проступать. Странные кроваво-красные символы заструились к ее пальцам. Побежали по шее вверх к лицу, а тело выгнулось дугой.
— Кенджи, сзади! — вспрыгнул с места Йоан, но было уже поздно.
Нечто светлое, сияющее сверкнуло в руках Элроя, который, пока все отвлеклись на страдания смертной и ее кровь, оказался прямо за спиной главного. Медноволосый воткнул широкий, испещренный множеством символов клинок прямо тому в спину. Кенджи вскрикнул, его глаза раскрылись в ужасе. Кожа на его лице мгновенно натянулась, стала истончаться так, будто из него высасывали все соки. Тело старейшего вампира ссохлось в считанные мгновения, глаза, ставшие на фоне обтянутого кожей черепа, казались большими, они лихорадочно крутились в разные стороны.
Голова Люна взорвалась страшной болью, кровь прилила к вискам, начала гулко пульсировать в венах. Казалось, что она сейчас взорвется, как стиснутая между пальцев виноградина. Его обильно затошнило кровью, он едва мог держаться в сознании, чтобы наблюдать страшную картину собственными глазами.
Последнее, что успел совершить Кенджи — всколыхнуть мощную волну собственной силы. Многие первородные отключились, падая на пол, как безвольные куклы. Кармилла что-то крикнула и достала не пойми откуда свою излюбленный двуручный меч и теперь пыталась устоять на ногах,
