Плененная тьмой - Роза Александрия
Бросаюсь туда, а с моих губ срывается судорожный шепот: «Моя Персефона…».
Я нахожу ее спящей на одной из шей Гидры. Змея обвила ее как самое главное сокровище, делая из своего тела уютное ложе. Яркое свечение, которое исходит от девушки, веет теплом, и я понимаю, что именно благодаря ему она смогла не замерзнуть здесь. Она уникальна! Как я не видел этого раньше? У нее получилось выжить здесь, да еще и приручить Гидру? Это же невозможно!
Я обязательно узнаю, как ей это удалось, а сейчас нам пора домой. Беру на руки хрупкое тело, и тьма внутри меня благодарно отзывается, перемещая нас с Перси на берег реки Амелет.
Глава 25
Чувствую тепло. Меня покачивает на волнах, а чей-то мягкий шепот убаюкивает, как ребенка. Слышу свое имя, но не спешу отзываться, дрейфуя в полусне. Ощущаю, что меняюсь. Словно сломанные кости заново срастаются внутри, только это не они. Это разбитое человеческое сердце становится чем-то иным. Я больше не человек. И если я выберусь из этого состояния, то больше никогда не буду прежней.
Но процесс изменения продолжает ломать и заживлять меня изнутри. Мне не больно. Я отпускаю прошлую себя без сожаления. Но захочу ли я принять то, во что превращаюсь?
Не хочу возвращаться. Но эти изменения во мне… Эта тьма становится такой же родной и приятной, как свет Элизиума. Здесь также нет боли и предательства, только нежность, окутывающая мои плечи и шепчущая мое имя. Кто же я теперь?
Шепот… Кому он принадлежит? Тьме? Не только. Тому, кто мне небезразличен. Он настойчиво просит вернуться к нему. Я пытаюсь не слушать, но понимаю, что только он способен вытянуть меня из этого состояния. Голос мужчины, которого я еще недавно ненавидела всей душой. Но что же теперь? Я хочу к нему. Стремлюсь всей душой и вырываюсь из цепких объятий смерти. К нему одному. Сквозь забвение.
— Аид? — распахиваю глаза и бросаюсь на шею мужчине.
Только спустя несколько минут осознаю, что лежу на твердой земле под алым небом. Я больше не слышу душераздирающих криков, хотя уверена, что ни за что в жизни уже их не забуду. Они еще долго будут преследовать меня в кошмарах.
Но теплые объятия Аида и расплавленный металл глаз, смотрящих на меня с искренним волнением, возвращают меня в этот мир.
— Перси… — шепчет он на выдохе и впивается поцелуем в мои искусанные губы. Его ладони крепко прижимают меня к себе, и я чувствую, что наполняюсь долгожданной тьмой, словно путник, жаждущий воды. Отвечаю на его поцелуй и отдаю ему свой свет уже без сожаления и страха.
Этот поцелуй заставляет забыть, как дышать. Словно я мчусь на желтоглазой Чуме сквозь бурю. Еще недавно замерзшее тело начинает разгонять жар по венам. И мысль выстрелом пронзает мое сознание: Я хочу его! Прямо здесь и сейчас! Это становится мне необходимо как воздух. Я больше не сломаюсь от его тьмы, словно кукла, которой выкрутили на всю заводной механизм. Она покорилась мне и срослась с моим светом так плотно, что не разделить. И это ощущение крепнет во мне с каждым мгновением.
— Ты вся дрожишь! — обеспокоенно замечает Аид, разрывая поцелуй.
Мы тут же оказываемся в его комнатах, и я, вцепившись в его рубашку, падаю на кровать. Мужчина не сопротивляется. Он прижимает меня к мягкому покрывалу, не давая возможности вырваться. Но я больше не хочу убегать. Больше всего на свете я хочу остаться здесь. Остаться с ним, и будь что будет. Пусть он не любит меня, но я, чудом оставшись жива, сейчас нуждаюсь в нем. В его тепле и нежности. Я тону в серебре его глаз. Не могу насмотреться, не могу прекратить касаться его сильного, такого желанного тела.
И каждое мое движение заставляет сердце Аида биться чаще. Я чувствую, как он пытается сдерживать себя, но тьма его рвется ко мне, и он не может этому противиться.
— Поцелуй меня! — тихо прошу мужчину, неумело скользя пальцами по оголенной коже его рук. Аид нависает надо мной, опершись на ладони. Его мышцы бугрятся под моими пальцами, а вены приобретают четкие очертания. — Поцелуй меня так, как еще никогда не целовал!
— Ты не знаешь, о чем просишь, Перси… — сквозь зубы шипит мужчина, будто бы борется с собой.
У меня начинают трястись коленки. Его обращение ко мне утратило всю официальность. Он видит настоящую меня. Я чувствую себя желанной девушкой, а не источником энергии, пусть даже вкусной и манящей. Аид понимает, чего я прошу, и его внутренняя борьба несколько меня смущает.
— Я хочу тебя… — шепчу в отчаянии и, закусывая губу, неумело тянусь к пуговицам на его рубашке.
Боюсь, что еще мгновение — и Аид меня оттолкнет, разобьет вдребезги мою хрупкую надежду на то, что я нужна ему как женщина. Касаюсь пальцами его обнаженной груди и порхаю вниз. Мужчина зажмуривается и рычит:
— Что же ты со мной делаешь, Перси…
Еще миг он борется с собой, а потом рывком сбрасывает с себя рубашку. Накрывает мои губы своими, раскрывая их, ласкает языком в неудержимом поцелуе. Я чувствую зверя внутри него, но больше не боюсь, ведь я стала такой же.
Желание сжимается тугим узлом внизу живота и просит выхода. Ощущаю, что моя дрожь передается Аиду, а сердце мужчины под моими ладонями готово выпрыгнуть из груди, как и мое. Воздуха катастрофически не хватает, а понимание, что Аид тоже хочет меня, разбивает все сомнения о том, что будет дальше. Сейчас не существует будущего или прошлого. Есть только мы — две души в полутемной комнате, освещаемой лишь бликами камина, отчаянно нуждающиеся друг в друге.
Аид нежно проходит губами по моей щеке, спускается к мочке уха и ласково скользит по шее, заставляя меня выгибаться навстречу каждому его поцелую. Его ладони обжигают мое тело нарочно медленно, точно он знает, как доставить наслаждение одними лишь прикосновениями. Он так нежен и так осторожен, будто боится сделать резкое движение и сорваться в бездну страсти, где разум не имеет значения.
Моя рубашка оказывается на полу, рядом с его одеждой, а грудь твердеет и тяжелеет. Все нутро трепещет и желает принадлежать ему, но мне стыдливо хочется прикрыться. Аид останавливает меня. Бережно берет мои руки, соединяя запястья, и заводит их мне за
