Милена Завойчинская - Оранжевый цвет радуги
Ящер тут же начал вращать этими самыми глазами в разные стороны, демонстрируя свои способности.
— И как? Нашли? — у Акира дрогнули уголки губ, и я даже залюбовалась им на мгновение. Все-таки хорош! Очень интересная у него внешность. А эти ушки! Никак они мне покоя не давали, руки сами так и тянулись их потрогать.
— Нет, — покачала я головой и почувствовала, что заливаюсь румянцем. Да, врать мне плохо удается. Особенно под таким пристальным насмешливым взглядом зеленых глаз.
— Тогда заканчивай с работой и с… — он хмыкнул, — с поисками. Собирайся, бери своего питомца и пойдем.
— Куда?! — тут же испугалась я.
— Ужинать. Ты опять не следишь за часами, время вот-вот выйдет, и ты останешься без горячей еды. Последние два дня ужинала в каюте? Я же говорил, в пищеблоке — консервированные продукты. А тебе нужно питаться нормально. Да и Яшке тоже. Еще заболеете, если будете есть одни консервированные продукты.
Ящер тут переполошился, прижал передние лапки к груди, задними лапами и хвостом обвил мою косу и «упал в обморок», повиснув вниз головой.
— Яш-ша! — прошипела я, так как он весьма ощутимо оттянул мне волосы. — Прекращай притворяться. Никто не заболеет от того, что два раза поел из пищеблока. И уж тем более ты.
— Ну, не два раза, — насмешливо обронил командор, подошел ко мне и снял с меня этого «обморочного» артиста. — Были также: обед четыре дня назад, завтрак шесть дней назад, ужины восемь и десять дней назад.
— А вы откуда знаете? — растерялась я.
— Да уж знаю, — не стал мне отвечать мужчина. — Так что я решил лично заняться этим вопросом. Поторопись!
Пришлось мне собрать сумку с техникой и проследовать за командором, который почесывал млеющего у него на руках Яшу.
— Предатель! — шепнула я своему питомцу, когда командор отвлекся, чтобы отдать последние указания механикам.
Яшка дернул антеннкой, закатил глаза и демонстративно от меня отвернулся, вместо него ответил Акир:
— А я все слышу.
— А я не вам, — буркнула пристыженная я.
— Не тебе.
— Что не мне?
— Нужно говорить: я не тебе сказала слово «предатель», а своей умной ящерице.
Я поджала губы, ничуть не воодушевившись перспективой говорить командору «ты», а «умная ящерица» воспрянула духом и забралась ниоки на плечо.
На самом-то деле Акир вел себя вполне мило и явного повода придраться к его поведению и обидеться на что-нибудь, у меня не было. Просто… я так накрутила себя за последние две недели, что уже не знала, что является плодом моего бурного нездорового воображения, а что — реальное положение вещей. С одной стороны — Акир мой муж, о чем знает по его словам «вся галактика». С другой — мне вся эта галактика была как-то глубоко фиолетова, так как я о ней мало что знала. Моей реальностью был наш крейсер «Грозовая птица», некий абстрактный корабль сопровождения «Астрон», о котором все знали, но представителей которого, я пока ни разу не видела. Ну ладно, еще три планеты, на которых мне довелось побывать.
И при этом никакого понимания о том, чего мне ждать в будущем от хвостатого типа, который надел мне на палец гайку и объявил своей женой.
— Давай свою сумку, и пойдем скорее, есть хочется, — забрав у меня сумку с голографером, Акир подцепил меня под локоток и практически потащил за собой.
— А что вы делали на этой палубе? — спросила я для поддержания беседы, не забывая быстро переставлять ноги, чтобы поспеть за Акиром.
— За тобой зашел, я же сказал.
— За мной? — сдержать удивление мне все-таки не удалось. Нет, не понимаю я его. Совершенно! Я-то решила, что он меня случайно застукал, а он… Как к этому относиться, я пока не поняла.
Уже в столовой, сидя заставленным тарелками за столом, Акир поинтересовался:
— Как ты себя чувствуешь?
— Спасибо, хорошо, — осторожно ответила я, проследив за тем, как он отрезает себе кусочек от отбивной.
— Последствий от наркотиков не осталось? Головокружения? Головные боли? Сердцебиение? Док сказал, что у тебя была передозировка, да еще в комплекте с тем препаратом, который тебе прыснули в лицо…
— Эм-м… — Я поковырялась вилкой в овощном пюре, не зная сказать ли о том, что ко мне начинает возвращаться память. Посмотрела на Яшку, который самозабвенно хрумкал ломтик огурца, держа его в левой лапе, и закусывал кусочками запеченной курицы, подцепляя их коготками правой лапки с тарелки, которую ему поставил командор.
— Что?
— Чувствую я себя нормально. Только, знаете, мне снятся сны… Очень реалистичные сны. Я думаю, ко мне возвращается память. Потому что было бы странно, если бы все, что я вижу, являлось простой выдумкой.
— Так это же замечательно! — улыбнулся ниоки. — Что тебе уже удалось вспомнить?
— Ну… Мне снится некое учебное заведение, где много молодежи, парней и девушек, сидит за мольбертами. И я с ними. Еще там позируют натурщики, — о том, что натурщиком, которого я видела в последний раз, был молодой красивый брюнет, я решила не говорить. Потому что во сне я была явно неравнодушна к тому парню и подозревала, что моему как бы мужу это совсем не понравится. — Еще я вспомнила маму и папу. И нашего кота. — Я покосилась на черный хвост, выглядывающий из-под стола, но тут же отвела взгляд в сторону.
— А… Мурзик, — кивнул командор.
— А вы откуда знаете?! — опешила я. Кота в моем сне звали именно так, но я точно никому об этом не говорила. Даже Доку, хотя мы с ним уже обсуждали, что это именно воспоминания, которые прорываются из подсознания.
— Ты сама мне об этом говорила. Полосатый кот Мурзик. Его твоя мама подобрала у подъезда. И он не такой большой, как я, — лукаво усмехнулся мужчина и отправил в рот порцию отбивной.
— Я говорила? — глупо переспросила.
— Да. Тогда, когда хватала меня за уши, — мой взгляд немедленно переместился на эту часть его тела. — И когда гладила мой хвост против шерсти.
Разумеется, я сразу же посмотрела на его хвост. Черная пушистая часть тела командора меня ужасно волновала. Злюка он все-таки! Неужели жалко дать потрогать? Хвост мотнулся, я проследовала за его движением взглядом. Тогда хвост стукнул об пол. Я продолжала гипнотизировать его.
— Алеся-а-а…
— А можно я вас нарисую? — брякнула я, прежде чем успела подумать.
— Ешь, Алеся, — вздохнул глав-кошак, ничего не ответив на мой вопрос.
Пришлось есть, тем более что ужин действительно подходил к концу, и в столовой кроме нас оставалось всего трое мужчин. Вот все-таки сложно так их называть… Привычно было бы сказать: оставалось всего три человека. Но они-то — не человеки, и даже не люди, а вообще не пойми кто.
