Оборотень - Анастасия Малышева
Включив свет поярче, девочка забралась на кровать и придвинула к себе письма.
Конверты выглядели одинаковыми, но на всех значилось, что отправитель Корнелия. Однако в уголках обнаружились подписи карандашом, обозначающие даты получения.
Астер рассортировала их по порядку, постепенно успокаиваясь. Смогла убедить себя, что это просто книга. Своеобразная, быть может, но не более того. Просто книга, где может быть какая-то информация. Полезная или развлекательная – не столь важно. Но, главное, что это то, что Астер обязана знать, если не хочет вновь попасть впросак, как на последнем балу.
Начав читать с первых писем, что были адресованы и уже прочитаны Мией, Астер неожиданно погрузилась в это. В самом деле, будто читает роман в письмах или в виде дневника – потому что ответы младшей сестры угадываются только из того, что пишет Корнелия.
Уже на втором письме, не выдержав, Астерия притащила тетрадь и перо, чтобы моменты, показавшиеся особо ценными, выписать для себя. Оправдывая это тем, что крайне важно знать, что происходило при дворе оборотней за эти годы. Они ведь ближайшие соседи и соратники, которые могут стать хуже иных врагов. Тем более, что Корнелия упоминала и послов других стран, что также могло пригодится и Астерии.
К пятому письму сон оказывается окончательно забыт, и даже выглянувшая вновь луна не смутила Астерию. Она уже привыкла, освоилась. Да и злости оказалось значительно меньше, чем любопытства.
Полсотни писем для Мии закончились под утро. Но Астер поняла это лишь благодаря робкому закату, что розовым окрасил бумагу в руках.
Письма для Мии – кончились. Но непрочитанными и не распакованными остались ещё восемь конвертов, перед которыми Астер замирает, недоверчиво всматриваясь в карандашные даты. Теперь понятно, что их ставила не сама Артемия, а служанка. И… Значит эти письма Корнелия отправляла Астерии?
Астер упрямо покачала головой.
Старшая сестра не могла знать, что Астерия теперь снова Астер, и никаких дублёров, самозванцев и подмен больше нет. Никак не могла!
Но эта мысль разбилась, стоило лишь открыть первое же письмо. Увидеть дружелюбное, какое-то мягкое «здравствуй, моя милая Астер». К Мие такого обращения не было – ни в одном из писем младшей близняшке не упоминалось имя.
Всё ещё не веря, Астер нервно, не заботясь о бумаге, вскрыла остальные конверты, но везде неизменно было обращение.
Милая Астер. Дорогая Астерия. Упрямая моя Астерия… Астерия, Астерия, Астерия.
От этого почему-то закружилась голова и девочка зажмурилась, падая на кровать спиной.
Всё это время. Корнелия знала? Получается, и Терион знал? Или…
Астерия ощутила себя упрямой идиоткой. Ровно той, какой её считал Терион. Той, которой она чуть не выставила себя на балу. И, видимо, той, которой в самом деле являлась всё это время, цепляясь за какие-то придуманные себе принципы.
Как будто ей предлагали вкусное яблоко в карамели, а она воротила нос, не желая даже попробовать.
От тоски, огорчения и какой-то глупой обиды захотелось выть. Почувствовать себя волком, вроде жениха Корнелии, хотя бы на пару минуточек.
Однако Астер смогла сдержать свой порыв. Зажмурилась, закрыла глаза руками и шумно выдохнула.
Сожаление не исчезло до конца. И Астер понимала, что ещё не раз и не два она будет себя корить за проявленную твердолобость. Но сейчас показалось более важным дочитать письма. Вот прямо сейчас, до того, как придёт служанка, дабы разбудить к завтраку.
Мысль о служанке помогла собраться. Прокравшись к двери, Астер закрыла её на замок и лишь после этого вернулась на кровать, чтобы погрузиться в чтение.
Волнение – вернулось.
Оказалось, проще убедить себя в том, что нет ничего зазорного прочитать условно чужую переписку, чем найти смелость, чтобы узнать, что Корнелия хотела сказать самой Астер. Без посредников и прикрас.
Но любопытство пересилило. В очередной раз. Любопытство и понимание, что второй раз вернуться к письмам будет сложнее. Оно, безусловно, будет терзать неведением, но…
Девочка помотала головой и просто притянула к себе первое письмо. Начинавшееся с «моя милая Астерия».
Ничего страшного в нём не оказалось. Но и той теплоты, что чувствовалась в письмах к Мие – не было. Вот только вместо обиды, Астерию настигла растерянность.
Письмо было обычным. В меру официальным, в меру дружелюбным. Лишённым фамильярности, что вполне подошла бы переписке сестёр. Рассказывающем об обычной жизни Корнелии так, словно они только-только познакомились: о её друзьях, о забавных, но не порочащих происшествиях, о разнице культур и этикета.
Находясь в замешательстве, Астер взяла следующее письмо. И ещё одно. И лишь отложив в сторону последнее из них, поняла, что это в самом деле было знакомство. Мягкая, ненавязчивая попытка установить связь.
Потому и обращение весьма формально. И темы в меру нейтральные. И регулярность, несмотря на отсутствие какой-либо обратной связи.
Стала понятна и уверенность Териона. Наверняка он со старшей сестрой общается регулярно и знает о её попытках подружиться с Астер. И даже то, что молчал до сегодняшнего утра, не удивляет – упрямство их семейная черта, и Тери не мог об этом не знать.
Рассвет загорался всё сильнее, проникал в комнату уже не розовым, а обычным солнечным светом, напоминая, что завтрак всё ближе и ближе. И решать, как быть, надо уже сейчас.
Астерия неуверенно качнула головой, но прежняя злость и обида не возвращались. Не на Корнелию уж точно. Да и Мию винить тоже не получалось. Только себя.
Письма Астер сложила аккуратной стопкой и убрала обратно в тумбочку. Не сомневаясь ни секунды в том, что с ними стоит сделать.
Ни о каком порвать, сжечь или ещё как-то избавиться не могло быть и речи. Как-то совершенно незаметно эти письма стали восприниматься не просто как своя вещь: ценная и важная. Но и как кусочек потерянной за годы связи с сестрой… С сёстрами. Хотя говорить о связи с Мией было странно, учитывая знание о том, что её больше нет.
Задумавшись об этом, Астер упрямо качнула головой. Иррационально, но в смерть своей близняшки она не верила. Не просто не верила, а словно бы ощущала обманчивость этого. Без какого-либо подтверждения или даже мало-мальской основы.
Выдохнув, Астерия потянулась за загадочной шкатулкой. Которая совершенно точно принадлежит Мие, и вряд ли предназначена для того, чтобы её открывал чужой. Но Астер разумно рассудила, что они с Мией ближе, чем просто сёстры – дёрнула головой, отгоняя мысль о том, сколько лет они делили на двоих одну жизнь, – и подняла крышку.
